Следили, ничуть не удивляюсь. Очень может быть, из того селения с противоположной стороны реки. Кстати, уцелеем, непременно навестить надо и спалить к чертовой матери. Хотя нет. Лучше точно выяснить, кто участвовал в налете, и их дома вместе с хозяйством под корень. Судя по одежде, много всякого народу собралось. Из-за Терека чечены, шапсуги и аварцы точно имелись.
— Так, ежели хочешь, могу и остальное отдать. Котлы бронзовые большие, зеркало тоже бронзовое, наконечники для стрел, меч железный, насквозь ржой проеденный, да горшки глиняные. Ох и много уважения дома за такие сокровища получите! Я прямо жалею, что не увижу. Но согласен. Забирайте. Позабавимся непременно. Выносим по одному ящику, подходят четверо, уносят. Затем следующий. А хотите, прямо на месте вскрывайте. Еще смешнее выйдет, когда делить бляшки с конской сбруи станете. Как бы не передрались.
— Так не пойдет, — после горячего спора на непонятном языке отвечает. — Крутишь ты что-то. Зачем тебе мусор?
— Ты в дом зайди, где офицеры жили. Под столом мешочек лежит, ежели никто из ваших не украл. Посмотри на монеты. Две сотни бронзовых и медных, три серебряных. Вот и остальное сокровище такое же.
— Не верю. — В голосе явственно прозвучало колебание. — Кто-то проверить должен внутри. Вдруг не все отдадите.
— Пустить ваших внутрь? Ну ты совсем спятил!
— Меня. Одного.
— И как тебя зовут, храбрец?
— Умар.
— А род какой?
— Зачем знать такие мелочи, вдруг захочется отомстить и в мой аул нагрянуть.
— Думаешь, не узнаю, в каких золото старинное всплывет?
— Поживем — увидим.
— Подожди! — крикнул я в окошко. — Посоветуемся. Ну они не дурнее нас, — говорю своим. — Делать нечего, будем откупаться. Двое взяли ящик поменьше, остальные приготовились к отражению атаки. Ружья зарядить и передавать стрелкам. У отверстий не тесниться. Вопросы есть? Тогда начали!
— Господин генерал-майор, — окликнули со второго этажа, — суетятся они как-то странно.
Здание специально строили под наблюдательный пункт и выше вала. Теперь это пошло на пользу.
— Эй, русский! — крикнул знакомый голос. — Ты чего замолчал?
— Здесь я! — отвечаю, и к наблюдателям: — Смотри внимательно, что происходит на дороге. Павловский, это ты?
— Так точно. Я!
— Так пустишь одиночку? — требует настырный джигит.
На слабо берет, будто в детском саду.
— Иди, только оружие оставь.
— Иду! — И он действительно зашагал от ворот, предварительно выложив на землю оружие.
— Разворачиваются всей толпой на восток, — донеслось сверху. — Могу свалить кого-нибудь.
— Пока не надо. Лучше смотри, чего задергались.
— Никак подмога идет, — счастливо-неверяще сказал кто-то.
— Больно рано, — усомнился другой.
— А ведь стреляют!
— Точно. Пушка.
— Они уходят! — крикнули сверху. — Целыми группами снимаются и к реке.
Кавказец остановился, оглянулся на зовущие голоса. Он явно колебался.
— Умар! — позвал я. — Кажется, обмен не состоится.
— Похоже, ты прав.
— Уходи, Умар. Ты смелый человек и, видимо, хороший воин, но не попадайся больше на моем пути.
— Война не спрашивает желания, воин просто должен быть к ней готов, а встретимся или нет, от одного Аллаха зависит. Прощай, генерал, — ответил он и побежал к воротам.
Через несколько минут десяток всадников понеслись по направлению к реке.
Выбегать со счастливыми воплями я запретил. Вдруг хитрость, и стоит высунуть нос — целая толпа выскочит. Троянцы тоже думали, что греки ушли восвояси.
Прошло еще четверть часа, и в ворота начали въезжать драгуны. С облегчением вышел навстречу, признав командира эскадрона.
— Вовремя мы, — озирая заваленный телами двор, сказал штабс-капитан.
