алмазами, за разумное полководство. Шпагу, украшенную драгоценными камнями, за храбрые предприятия. Крест и звезду ордена Святого Андрея Первозванного, осыпанные бриллиантами, — в знак монаршего благоволения. Сто тысяч рублей лично от ее императорского величества — на построение дома. Серебряный сервиз — для стола. Картины — для убранства дома.
— Жадный ты, — хмыкнул Афанасий Романович. — До сих пор помнишь. А крепостных не дал.
— Я тут при чем? Государыня писала.
— А ты навечно во всем будешь виновен, — со злорадством заявил он. — Не зря в свете говорят: аристократов гнобил без разбора, а мужиков пуще собственных детей любишь. Не я придумал, — пояснил он Софье, — в салонах болтают. Если выбирать на должность приходится из низших и аристократов, обязательно дворянина отодвинет.
А мне не кровь важна, а польза. И провозглашалось это неоднократно, вплоть до указов. Но куда денешься? Власть еще долго в определенных руках находиться будет, и раскланиваться с довольно противными типами придется. Политику иначе непозволительно. Торопыг и наглецов убирают быстро. И не обязательно насмерть ножиком. Иной раз клеветы более чем достаточно. Сколько раз приходилось оправдываться на пустом месте, вот и сейчас следствие организовали. А прикрытие надежное теперь отсутствует.
— Клевета! — возмутился я. — Вон Румянцев, Одоевский, Голицын, Долгоруков… несть им числа и все на должностях.
— Вот кому другому бы Ломоносов налил, — извлекая из кармана серебряную флажку, скорбно отвечает Давыдов, — а графу и фельдмаршалу, — он запрокинул голову и шумно сделал глоток, — пожалел.
Шутки, конечно, а все же не просто так сказано. Сколько у меня ненавистников, давно со счета сбился. Выскочку всегда не любят, но я же не казну наладился разворовывать, пусть и себя не забывал. Людям из податных сословий норовил облегчение сделать. Так Анну обожают, а меня проклинают. Потому что невозможно каждому счастье обеспечить. А кто виноват в недостатках? Да фаворит поганый!
— Хорошо, — с чувством сказал Афанасий Романович, хлебнув вторично. — Поскольку мы теперь опальные, можно в лицо правду-матку резать. Формы современной вовек не прощу! Это жуткое однообразие и номера полков на погонах и кокарде! Ну и что — удобнее. Разве нормальному офицеру покрасоваться не хочется?
Юрий отчетливо хмыкнул. Как водится, молодежь считает себя умнее всех. Для него предельно ясно: разве что на словах офицерские и генеральские мундиры отличались от солдатских лишь качеством сукна и портновской работы. На самом деле кроме погон со знаками различия мундиры обер-офицеров стали со временем обшиваться по бортам, воротникам, обшлагам и карманным клапанам узким золотым или серебряным галуном, мундиры майоров и подполковников широким, а мундиры полковников широким и узким галуном. Еще у генералов в зависимости от чина шитье в виде лавровых, дубовых и кленовых листьев. Не моя идея — опять Анны.
— Ты бы помолчал, гвардеец. Вам старую форму сохранили, разве парики с прочей пруссачиной упразднили. Знаешь, сколько вшей разводили в старые времена от сала и муки?
— Вы хвалите или ругаете? — с недоумением спросила Софья.
— Военная форма должна иметь красивый и эффектный вид и быть удобной. Естественно, мне хочется хорошо смотреться. Только очень часто эти вещи не совпадают. На Кавказе и вовсе нередко одеты кто во что горазд. По принципу удобнее. За это мне поставлено на вид новым генерал-губернатором Коттеном. Он привык к парадам и собирается так в горах воевать. Строем и под знаменами. Настоящей войны еще не нюхал, для чего егеря существуют и рассыпной строй — не подозревает. Собирается упразднять, о чем и заявляет во всеуслышание.
А вот это неприятная новость.
— Егеря лучше всего подходят для малой войны. На Кавказе больших сражений не бывает. Стычки и схватки. Еще это разведка, охранение, фуражировки. Собирается регламентировать вид усов и заставить тщательно скоблить подбородки и щеки. Император наш не любит с щетиной почему- то. — Еще раз с удовольствием глотнул из фляжки. — Оптимальная амуниция для солдата должна быть максимально удобной, не давить на спину, не быть тяжелой после намокания, чтобы грело зимой, а летом не заставляло падать в обморок от перегрева. Шинель — это неплохо. Хотя от наших зим спасают только тулупы, треухи и валенки.
Раньше такие речи не звучали. Слава богу, хоть пользу шинели признает. Натурально режет правду-матку. Шинель шьется из обычного толстого серого сукна. Тело в ней хорошо «дышит» и в то же время защищено от холода и ветра. В сильные морозы солдат может поддевать теплое белье и телогрейку; для этого есть запас. В мороз удлиняется рукав и можно прикрыть кисть руки. Длинные полы не мешают движению благодаря разрезу сзади. Используется в качестве плаща — намокшая шинель прилично держит воду, едва пропуская ее внутрь. Можно применить в виде одеяла и подушки. Алые, синие, зеленые и черные петлицы — по роду войск — на груди и рукавах хорошо заметны издали. Не зря она прослужила в моей реальности лет двести, меняясь исключительно в мелочах.
— А упрощение снабжения и уменьшение стоимости ничего не значат? — недовольно пробурчал я.
— А то, что офицеры всячески манкировали ношением формы, которая слишком сближала их с солдатами, тебе никто до сих пор не сообщил?
О, выстроить «цветовую дифференциацию штанов» — святое дело.
Нижний чин обязан моментально определять статус вышестоящего в иерархии и соответствующую ему линию поведения. Золотого шитья на
