Вожди придворных партий непременно примчатся и станут ожесточенно биться между собой, считая своим долгом утопить любое, даже самое разумное начинание противника. Если она этого не понимает, скоро убедится наглядно. Всегда нужен люфт для обдумывания самых разумных идей.
— Не думаю, что сегодня удастся выспаться, — вздохнул я.
— Мы в гвардейские слободы, принимать присягу, — объявила она Рихтеру. — Вы займетесь подготовкой к похоронам. И о любых результатах расследования докладывать немедленно.
Глава 7
Государственные заботы
За окнами временами раздавался рев множества глоток: «Виват Катерина!» Несмотря на поздний час, перед дворцом собралась толпа народу. Не зря первым делом я поднял по тревоге гвардейцев. Полки прибыли достаточно скоро и, прямо на площади один за другим приняв присягу, получили задачи. Преображенцы, семеновцы, казаки и гвардейский Морской экипаж выставили повсеместно по городу караулы. Меньше всего сейчас нужны беспорядки или погромы.
Конногвардейцы и измайловцы теперь стояли вокруг Зимнего дворца, не позволяя простому народу на радостях — или с горя — проникнуть внутрь. Для горожан выставили угощение в немалом количестве, и они праздновали (нехорошее слово, но во многом так и было, на траур происходящее меньше всего походило), в стране Дмитрий не успел заслужить любви ни у податного населения, ни у дворянства и офицерства. Последние его не уважали за мелочную придирчивость и откровенную любовь к иностранцам. Еще крайне раздражало желание влезть в устоявшийся порядок военного чинопроизводства. Целую комиссию император для изучения правил организовал, и мало кто сейчас помнил, как бесились, когда я проводил курс на единообразие и исключение чисто административных званий, — привыкли.
А все остальное наше родное шляхетство отнюдь не горело желанием снова идти на войну, которая к тому же не принесет новых земельных пожалований. Пока что император лишил дворянство права составления коллективных жалоб, включая Сенат и губернаторов. А также резко ограничил возможность досрочного выхода в отставку и перехода с военной службы на гражданскую. Ну и принялся снимать прежних начальников пачками, ставя на их места людей даже не из того же министерства, а «варягов», все больше из шведов и немцев. Популярности все эти действия ему не добавили. Но хуже всего, что он крепко ударил по карману любого владельца крепостных, обязав платить налог с каждой души.
Самое забавное, что, если это будет от меня зависеть, ни один из его указов отменять не стану. Все они достаточно дельные и полезные. Естественно, кроме назначений и отставок. Тут придется разбираться тщательно. Кое-кто из них не так уж и плох. Новое поколение, выросшее на моих глазах, помимо исполнения приказаний научилось думать и знакомо с порядками в других странах. То есть устремления частенько самые полезные, да опыта реальной бюрократии маловато. Столкнутся с саботажем или неожиданной реакцией на нововведения и поведут себя непредсказуемо. Такие люди весьма быстро из откровенных либералов превращаются в тиранов и, имея немалую власть, беззастенчиво ее используют не лучшим образом.
К сожалению, именно к такой категории и относился наш скоропостижно скончавшийся государь. При первом знакомстве он практически всегда производил самое приятное впечатление. Замечательная память, немалая усидчивость, он до последнего времени не имел штата канцелярии и разбирался с бумагами самостоятельно. При этом только незнакомые с ним могли поверить в доброту и отзывчивость. Огромное, ничем не оправданное самомнение, мелочность и гордыня, замешанная на прежних обидах и выдуманном пренебрежении. Он был с рождения везде и всегда третий, и это, видимо, жгло всерьез.
Успешный правитель должен был обладать такими чертами, как смелость, решительность, стойкость перед лицом неприятностей, беспристрастность и амбициозность. А ему больше всего мечталось, чтобы не заслоняли чересчур яркие люди. Это касалось и свиты. Не припомню ни одного действительно талантливого человека рядом. Хотя, может быть, это предвзятое мнение. Все же неприятно оказаться на обочине. Притом надо отдать бывшему монарху должное: не бросил на съедение львам и не принялся целенаправленно прессовать. Все было тихо и благопристойно. Я ведь мог и отказаться ехать на другой конец света, никто не неволил.
О каждом желающем попасть внутрь дворца, за бдительные посты, сначала докладывали. Понятно, в первую очередь допускались высокопоставленные особы, а людям рангом и титулом пониже предлагали прийти завтра. Мечтающих прорваться на прием от того не убывало. Облаченные в парадные мундиры чиновники шли бесконечной вереницей, желая поскорей выразить соболезнования и заверить новую императрицу в своем почтении. Многие испытали настоящий шок, увидев меня в штатском платье, да еще и отдающим распоряжения.
Увольнение меня от должностей не было оформлено никаким официальным указом. Хранили молчание об этом незаурядном событии и российские газеты, призванные сообщать об увольнении со службы всякого, в том числе и мелкого чиновника. Конечно, все были в курсе происходящего, но отстранение произошло только фактически, а не юридически. Потому ничего удивительного в моем присутствии во дворце не наблюдалось. А вот внезапная отставка одного из братьев Паниных с поста канцлера и замена на хорошо знакомую и не всем приятную личность Ломоносова оказались немалым
