На краю тени

и тут же у кустов появился строитель с бензопилой.

— Я скоро вернусь. — Алекс наклонился и поцеловал меня.

Он выбрался из машины, подошел к отцу и вручил ему кожаный портфель. Из-за визга бензопилы я не слышала, о чем они говорили, зато видела, как все засмеялись, когда Алекс стал рассказывать что-то, активно жестикулируя.

Я перевела взгляд на боярышник, и перед моими глазами замелькали белые вспышки. В ушах застучало. Кроме меня, никто этого не видел: отчаянно трепеща крылышками, в небо взлетали бесплотные существа.

— Боярышник, — прошептала я. — Они вырубают боярышник. Они вторглись в Иной мир…

Боярышник считался священным растением, и почитали его не только Светлые, но и Темные существа. Он служил тонкой завесой между двумя мирами. Любой вред, нанесенный боярышнику, просачивался в Иной мир, и тот незамедлительно отвечал. Могло произойти что угодно, я ждала. Ждала, что небеса разверзнутся и начнется потоп, ждала неожиданной поломки инструментов, и в первую очередь этой злосчастной бензопилы, ждала, что один из рабочих упадет замертво.

Но… ничего. Работы продолжались, несмотря на крики и боль, свидетелем которых я стала.

Почему? Почему Существа не отомстят?

Я посмотрела на Алекса. Он махнул отцу и пошел обратно к машине. Как в замедленной съемке… И тут меня посетила догадка.

Что-то сдерживало ответную реакцию. Что-то достаточно мощное, способное остановить и Светлых, и Темных. Что-то, что не было Существом, а противостояло им.

Демоны… Фоморы…

Большая часть боярышника была уже спилена, а признаков реакции Иного мира я так и не увидела. Если это и в самом деле фоморы, ничего удивительного. Чтобы вывести Существ из строя, достаточно слабого дуновения демонической магии. Вывести, но не насовсем. Можно сравнить с каплей ртути в большом аквариуме… она не убьет рыб, но они будут болеть, застынут на одном месте, как мертвые.

Когда Алекс уже подошел к машине и взялся за ручку двери, его отец направился в нашу сторону.

— Привет, Лея, как дела? — спросил он, наклоняясь и просовывая свою огромную лапищу в окно. От него пахло асфальтом и гравием.

Трясущейся рукой я пожала ему руку, слыша, как все еще визжит бензопила.

— Все в порядке…

Стив сказал что-то еще и указал на мою шею, но я не расслышала.

— Что? — прокричала я, стараясь отгородиться от множества прозрачных рук, тянущихся ко мне в мольбе о помощи.

Алекс засмеялся:

— Папа сказал: он думал, что я отдал тебе твой медальон.

Кровь прилила к ушам, я почувствовала, как сжимается моя грудь. Сначала я посмотрела на Алекса, потом повернулась к Стиву, чьи громадные лапищи все еще лежали на приспущенном стекле. Оба улыбались, а я… я пыталась найти признаки… чего-нибудь.

— Ну… я… не… знаю, — невпопад ответила я.

Стив похлопал меня по плечу, произнес: «Хорошего вечера» — и зашагал обратно к группе мужчин.

Я положила на колени свой рюкзак и крепко вцепилась в ткань трясущимися руками.

— Ты в порядке? — спросил Алекс, когда мы выехали со стройки.

— Да. Все отлично, — ответила я. — Алекс… Я слышала, на стройке возникли какие-то проблемы…

— Ах, проблемы… — Алекс пожал плечами. На светофоре загорелся красный, машина остановилась, и он повернулся ко мне: — Да, что-то такое было… — Он наклонился вперед и включил радио.

— Так что же все-таки произошло? — прошептала я.

— Ну, решили… — Он перестал щелкать по каналам и снова посмотрел на меня. Его взгляд был нежен, хотя брови нахмурились. — Что случилось, Лея? Ты вся дрожишь.

— Я в норме. Просто холодно, наверное. — Я еще крепче вцепилась в рюкзак.

— А так? — Он положил руку на мое колено и погладил его. — Лучше?

Теплое прикосновение его ладони действовало умиротворяюще. Но не настолько, чтобы утихомирить мысли, сталкивающиеся в моей голове. Открой я рот, тут же спросила бы его, что он знает.

Если он знает.

Но вместо этого я плотнее сжала губы и накрыла его руку своей ладонью.