– Как же, ослобонил… – зло, словно плюнул, сказал Вострый кнут.
– Как бы там ни было, мы идем в Царьград, – вновь возразил Ерофей.
– Что ты его защищаешь? – взбеленился боярин. – С тебя же с первого шкуру спустят!
– Может, и спустят, – согласился Ерошка с христианским смирением, – но если поторопимся, то еще успеем все поправить. Весть-то не скоро до патриарха дойдет.
– А если гонец проскочит сквозь сторожи?
– Молись, и даст бог, все по-нашему выйдет, – Ерофей осенил себя крестом.
– А крут литовский князь, не убоялся митрополита на костер отправить! – восхитился боярин действиями Свидригайло. – Теперь только держись.
Андрей и так-то боялся дышать, подслушивая разговор, а когда Вострый кнут помянул о казни митрополита Киевского и всея Руси Герасима, то от неожиданности разявил рот. Сжечь митрополита! Не в поруб посадить, а отправить на костер! Силен мужик! Понятна теперь причина нервного срыва послов.
К вечеру погода испортилась, нанятый штурман категорически требовал от князя укрыться на берегу, в устье реки. Туда как раз спешила огромная галеацца[64].
Непогода заставила искать укрытия множество больших и маленьких кораблей. Когда нава вошла в устье, там уже стояло несколько корабликов. Боевых галер не наблюдалось, но из линейки лигна стояли две галеры. Собственно, галерами называли только большие вооруженные корабли, а галеры поменьше – лигна. Ванька классифицировал соседа как lignum de orlo[65].
Андрей опасался близкого соседства чужих корабликов. Чем черт не шутит, поймут, что они не местные, и возжелают пограбить чужаков.
– Зря опаску имеешь, – толмач, услышав, как государь велит воеводе усилить сторожу на корабле, вмешался в их разговор. – Не тронут нас.
– Уверен? – вопросил воевода.
– Зачем им рисковать? – пожал плечами грек.
– Мало ли… – не согласился с греком Андрей.
– Две тысячи дукатов терять ему резону нет, – Ванька махнул в сторону лигны.
– Не понял? – растерялся Андрей.
– Для lignum de orlo залог составляет две тысячи дукатов.
– Какой залог? – теперь уж и воевода опешил.
– Чтоб соблазна у патрона не было нападать на торговцев.
– Фигасе! – только и мог сказать Андрей, удивившись простоте решения проблемы.
– К тому же лигна не вооруженная, – продолжал грек просвещать дикарей. – Борт на десять ладоней всего поднят, и павез нет.
Железные полосы вдоль бортов можно заметить только на галерах, на больших круглых кораблях они скрыты под кожей. Нава Андрея на поверку имела такую же усиливающую обшивку.
– Береженого – бог бережет, – проворчал воевода, не поверив греку.
Как оказалось, не зря Лука имел опаску. Итальянцы, византийцы – народы цивилизованные, разработали целую систему штрафных санкций против пиратства на море, но еще есть османы, зихи и дикошарые бургундцы. Последние не все отсюда убрались, нашли общий язык с зихами и промышляли на море в меру своих скромных сил. Османы, опять же, безобразничали на море при полном попустительстве властей, да и сами наместники султана – сущие бандиты с большой дороги. Нет, они сами не пиратствовали. Зачем? Все законно, христианских купцов, под надуманным предлогом кидали в тюрьму, а товары конфисковывали в пользу султана. Купцы выкупались, что приносило наместнику стабильный доход.
Ночью в устье реки ворвалась целая пиратская флотилия. Андрей сладко спал, когда это случилось. Торговцы сошли с кораблей, устроившись на ночь на берегах реки. Пираты шустро завладели корабликами, но этим не ограничились. Они высадились на берег, где практически не встретили сопротивления. Большинство моряков и купцов с торговыми агентами предпочли сделать ноги. Лишь отчаянные смельчаки предпочли встретить врага лицом к лицу.
Андрей выскочил на палубу, полностью вооруженный. За год постоянных тренировок он наловчился облачаться в доспех за считанные минуты. Пиратские лодки облепили наву со всех сторон, османы карабкались наверх, крепко зажав в зубах короткие тесаки. Сторожа успела углядеть врага, и русские встретили любителей до чужого добра во всеоружии. Шателен методично опускал свой меч на головы врагов, но русские не справлялись, слишком много их было. Андрей крушил черепа, ломал грудные клетки, ключицы своим любимым шестопером, кинжалом же отводил вражеские удары и колол, колол, колол, пока лезвие кинжала не обломилось, не выдержав встречи с османским ятаганом.
Турок занес руку для финального удара, Андрей стоял к нему боком и не мог уклониться от кривой сабли османа. Перед князем палуба по колено завалена изрубленными телами, и двигаться он мог с трудом. Мертвецы сослужили хорошую службу, дубовый настил палубы залит кровью, турок подскользнулся и, делая шаг к князю, запнулся за чью-то руку или ногу. Осман упал на палубу. Андрей как раз присел, подныривая под саблю полуголого дикаря. Рука, держащая рукоять кинжала с пятисантиметровым обломком клинка, автоматически вонзила обломок в затылочную кость упавшего османа,
