– Вместе, – сказал Ропс.
– Вместе, – подтвердил Мэтт, – и пошло оно все к черту…
Причер посмотрел в зеркальце… оно тут было большим, и в углу приткнута марка с изображением шахады. В полку они смотрели видео со знаменитых перестрелок… и почему-то всегда сочувствовали не полицейским, а преступникам. Как будто понимали, что рано или поздно это коснется и их. Он сейчас хотел бы побазарить с этими парнями, с Маттиксом и Платом[122], или Филлипсом и Матасаряну[123]. Несмотря на то что они были преступниками, а он солдатом – у них было бы что рассказать друг другу.
– Все готовы?
Вместо ответа Причер щелкнул замком своей двери.
– Ну, пошли!
И они выскочили из машины…
– Шайтан вах кале!
Разъяренный
Обезумевший от ненависти, потерявший больше половины своего подразделения – все из его же горного села, и за всех надо будет отвечать, – он не услышал крадущихся шагов за спиной. И понял, что там кто-то есть, только когда сильный пинок опрокинул его на окровавленный асфальт…
Потирая пятую точку, он обернулся. За спиной стоял офицер. У него были усы как у мушрика и шрам через всю щеку.
– Что это ты собрался делать? – хмуро спросил офицер. За его спиной стоял еще один янычар, лица его было не видно из-за тяжелого шлема, и в руках он держал пулемет.
– Я отрежу ему голову, эфенди, и увезу в свое родное село, – сказал волк, – покажу ее старикам, чтобы они видели, что шайтаны убиты…
– Ищешь чужой славы?
Волк знал, что, скорее всего, кяфира убил один из снайперов. И что связываться с низамом[124] – себе дороже, тем более что снайпер еще тут.
– Со всем уважением, эфенди, разрешите, я отрежу хотя бы ухо…
Офицер нехорошо ощерился.
– Пошел прочь.
Волк, оглядываясь, пошел обратно на дорогу. Османский офицер посмотрел на лежащего на асфальте стрелка, даже в смерти не выпустившего автомат. Отметил, что он молод…
– Мустафа…
– Я, эфенди…
– Неси носилки. Мы заберем его с собой…
В те времена и в тех местах не было корреспондентов и некому было сделать известной ту историю всему миру. Но историю о трех бледнолицых кяфирах, которые не сдались целому батальону волков, а потом и янычарам, долго передавалась из уст в уста. Говорили даже, что янычары[125] забрали тела с собой и похоронили на своем кладбище, отдавая тем самым дань уважения смельчакам. Но это уж точно были байки – кто же будет хоронить кяфиров с мусульманами.
Каспийское море. Воздушное пространство. Ночь на 02 октября 2037 года
– Вижу цель на десять! – закричал один из наблюдателей, стоявших на местах, где раньше были установлены пулеметы. – Цель на десять часов, примерно две мили! Направление – строго на восток…
– Подтверждаю, дистанция две мили!
– Сближаемся!
Вертолеты качало в воздушных потоках. Нагайкой хлестал дождь, заливая стекла. Огромная туша транскаспийского парома была едва видна.
– Одна минута!
– Оружие к бою!
Четверо спецназовцев проверили свое оружие. Вертолеты продолжали снижаться – они были чужими, поэтому они не рискнули повторить маневр, который СБС отрабатывает для штурма судов – пикирование на вертолете с двух тысяч футов до ста за минуту с небольшим. Придется сближаться плавно…
– Готовность!
Командир группы откатил в сторону дверной люк, в десантный отсек перемерзшей дворнягой рванулся ветер…
– Тридцать секунд!
