– Салам, ахи…
Он подумал, что это ему послышалось. И снова стукнул.
– Салам, ахи…
Конечно, дядя сказал ему не говорить с пленницей. Но Алербек вырос в таком месте, где единственным учением было учение в медресе, а там рассказывали всякое – про джиннов, например. Если верить в джиннов, можно поверить и в говорящую дверь.
– Кто это?
– Салам, ахи…
Ахи… в переводе «брат». Так обращались друг к другу члены джамаатов, и это было что-то вроде сигнала «свой».
– Кто это говорит?
– Это я, ахи… выпусти меня.
– Мне нельзя с тобой говорить, – сказал он.
– Ты правоверный?
– Ла иллахи илла Ллагъ, – сказал он, подтверждая, что он и в самом деле правоверный.
– Тогда выпусти меня ради Аллаха…
Он поколебался. Инстинкт и многолетнее воспитание в покорности старшим рода диктовали ему отойти от двери, но вера заставляла остаться.
– Кто ты такая?
– Я ухти, твоя сестра…
– Ты правоверная?
– Да, я правоверная, как и ты.
Алербек прищурился… он знал, что джинны хитры.
– Скажи аят Аль-Курси.
По преданиям, аят хорошо защищал от джиннов.
К его удивлению, из-за двери раздались слова аята. Неверный его не знал, а джинн, прикинувшийся женщиной, никогда не стал бы произносить это.
– Кто ты такая? Как ты сюда попала?
– Я правоверная. Они похитили меня. И собираются убить.
– Почему?
– Потому что я правоверная. Как и ты.
Алербек недоверчиво покачал головой.
– Мой дядя правоверный, и хозяин тоже.
– Они кяфиры, хоть и прикидываются правоверными. Они лицемеры и поклоняются Аллаху лишь для вида. Они хотят убить меня за все то, что я сделала для братьев…
– Что ты сделала для братьев?
– Ты знаешь Ильяса, праведника? Амира из Ферганского вилайята…
Конечно же, Алербек знал про Ильяса, праведника. Его слава была известна даже здесь…
– Да, знаю.
– Тогда слушай, ахи…
Через некоторое время Алербеку принесли еду.
Еда была халяльная, ее привозили на больших судах снабжения – питались на вышках лучше, чем в большинстве мест по побережью Каспия. Конечно, некоторые мусульмане сомневались, что восстановленное мясо есть халяль[134], но было не до жира, так что ели и такую.
Сегодня на ужин… точнее… у миски еды для ночной смены платформы не было подходящего названия – короче, ему принесли большую миску восстановленного картофеля с восстановленным мясом коровы и подливом.
– Эй, брат… – позвал Алербек дежурного, – подойди сюда.
Дежурный… один из многих, кого набрали для работы на платформе, невысокий, кривоногий, с глазами-щелочками и редкой бородкой, подошел ближе.
– Ла иллаха Илла Ллагъ, – сказал Алербек.
– Мухаммед расуль Аллагъ, – тут же ответил дежурный.
– Оживляет масджиды Аллагъу тот, кто дает салам, вносит закят и не боится никого, кроме Аллагъа.
