Халифат чем-то иным, нежели то, что он представляет собой сейчас. Есть что-то, что вы можете сказать в ответ?
– Есть.
…
– У русских есть поговорка – «Не рой другому яму, сам в нее попадешь». Понимаете?
– О, да. Только это не яма. Это – трамплин. Для меня. Для вас.
Амир Ислам наклонился вперед.
– Неужели вам не хочется стоять у истоков нового государства, а? Неужели вам не хочется вершить судьбы миллионов?
– Я предпочитаю наличные.
– Бросьте. Вы такой же, как и я. Только потому я с вами и разговариваю.
К соглашению мы пришли быстро. Моя доля оставалась прежней. Доля Крайса в нашем СП переходила к амиру Исламу.
– Как вы это сделаете? – спросил я, когда договоренность была скреплена рукопожатием, руки были жирными от бараньего жира.
– Не имеет значения. Я предъявлю вам надлежаще оформленные документы на свою долю. Как я их получу – мое дело. После чего мы продолжаем работать. И по Китаю, и по Нарынскому каскаду.
– Вы не боитесь Китая?
– Нет.
– Хорошо… – сказал я, – договорились. Только я расскажу вам одну историю.
Амир Ислам откинулся назад, на подложенные под спину подушки, в его глазах появилась настороженность – впервые за все время нашего разговора.
– Интересно было бы послушать.
– Это было давно. Далеко. В другой стране и даже, наверное, в другом мире. В этом мире была одна большая страна, у нее было двенадцать авианосцев, и она решала все. Были у нее и друзья… робкие, но все же друзья. И было у нее то, что позволяло ей решать проблемы куда эффективнее авианосцев. Это компьютеры. Мобильные телефоны. Электронные сети. Виртуальный мир, который она создала много десятилетий назад и которым пользовались и ее друзья, и ее враги. Можно было говорить сколько угодно о том, что ты ненавидишь эту страну, но для того, чтобы донести свой голос до миллионов, приходилось выходить в эту сеть и использовать ее. И тогда эти слова волей-неволей звучали как-то лицемерно. Нельзя было говорить, что ненавидишь эту страну, и в то же время пользоваться изобретенными ею мобильным телефоном и компьютером, смотреть ее фильмы и слушать их музыку.
…
– …У этой страны было много друзей, но среди них почти все были трусами. И их сила ничего не значила, поскольку они были трусами. Они не были готовы ни убивать, ни умирать за то, что они считали правым. Были у нее и новые друзья… они не были трусами, они были слабыми и своекорыстными. Короче говоря, друзья этой страны все как один были не те, с которыми встанешь спиной к спине в бою. Но эта страна была так сильна и так велика, что даже с такими друзьями все равно была главной в мире.
…
– …Весь остальной мир – а это три четверти населения земли – ничего не мог сделать. Он мог верить и мог не верить, он мог быть каким угодно смелым и каким угодно многочисленным. Но если прилетали дроны из этой страны – механические убийцы, – никто и ничего не мог с этим поделать. Да, по сути, и они жили так, как жила эта страна. Были государства, государственные границы, армии, полиции, президенты, парламенты. Они играли в игру, в которой не могли выиграть никак. Но все равно продолжали играть.
Но была еще одна страна. Эта страна когда-то была даже сильнее, чем та, первая. Но она неожиданно потерпела поражение, и не в войне, а потому что ее людям сказали, что сражаться больше не надо, что вокруг мир. Они поверили… и оказались жестоко обмануты. Но в отличие от многих других они не смирились, не забыли, не опустили руки. Это был храбрый и сильный народ, он создал самое большое по территории государство мира, а простой народ сделать этого не смог бы. Но самое главное – этот народ регулярно рождал гениев, и еще в нем было много не то чтобы гениев, но умных, хитрых, храбрых и злых людей. Пусть их было не большинство, но их было достаточно, чтобы возглавить и повести борьбу. И они хорошо знали, как разрушаются государства, потому что сами видели это и испытали это. Им больше некуда было отступать, и они больше ни во что не верили – потому могли делать все, что угодно. А страна, которая заправляла всем, – у нее было слишком много трусливых друзей, слишком много бесполезной территории и слишком много наивной веры. Они верили в людей, потому что не переживали того, что пережила вторая страна.
…
– Вторая страна начала объединять вокруг себя недовольных, и недовольных оказалось слишком много. Слишком много. Люди этой страны, когда приходили куда-то, не говорили, а слушали. И им высказывали все беды, которых накопилось слишком много. То тут, то там можно было найти миссионеров из этой страны, и все больше людей к ним прислушивалось.
…
