Понятно дело… для торговли рабами надо сохранять единство государства и целостность Халифата.
– Еще кто?
– Шура Алимов, понятное дело.
– Там все готово?
– Да.
Как только все начнется – они разберутся с этим сборищем гомосеков раз и навсегда.
– Если они что-то выкинут?
– Не выкинут. У меня там свой человек.
– Кто?
– Алим Исламбули. Он любит деньги больше, чем Аллаха. И понимает все правильно.
Приехавший кивнул.
– А как твоя фабрика, Мамаджон?
– Клянусь Аллахом, все просто отлично. Если так пойдет и дальше, я, наверное, стану совсем честным, да…
Амир Мамаджон пустил фабрику по выработке ткани, довольно современную. Собственно, она и раньше была, просто не работала… а сейчас работала. Амир Ислам обеспечил сбыт ткани – оригинальный хлопок ценился в России. С тех пор доходы амира Мамаджона росли и росли, подтверждая выбор правильного пути.
– Кто у тебя там работает?
– Мои бабы, ага… – амир Мамаджон был довольно веселым человеком, – которые мне надоели. Не кормить же мне их бесплатно, да? Пусть работают. Ну и прикупил на рынке сотни две рабов.
Амир Ислам покачал головой.
– Не держи у себя рабов. Плати им.
– Зачем, если они рабы, вах?
– Не понял? – амир Ислам повернулся, чтобы смотреть собеседнику прямо в глаза. – Тогда я бы учился понимать, иначе отстанешь от жизни. Если у тебя есть раб, то ты должен кормить его, давать ему крышу над головой, думать, где и как поставить его работать, а он ничего тебе не должен. И работать он будет плохо, думать, как поменьше поработать и побольше пожрать. И самое главное – он не купит у тебя твою ткань, наоборот, это ты вынужден будешь думать, во что его одеть. А если ты будешь платить ему, то это он будет думать, где жить, чем питаться и во что одеться. А ты заплатишь ему жалованье, после чего спокойно продашь свой товар с наценкой. Поставь ему норму, обещай премию за превышение – и он будет работать как проклятый. Деньгами ты привяжешь его сильнее, чем кнутом. Понял?
– Понял… – амир Мамаджон открыл автомобильный холодильник под рукой, достал банку ледяного пива, – сложно все это… О, Аллах, сложно.
– Все правильно.
– Да, еще одно. Нехорошие слухи ходят.
– О чем?
– Что в горах бандиты. Много оружия.
– Чьи бандиты?
– Говорят, Ильяса.
– С этим я разберусь… – сказал амир Ислам, – дай пива…
Машины уже вышли на дорогу и неслись к городу, оставляя за собой пеньки давно вырубленных чинар и многочисленный дым беженских костров…
В здании аэровокзала Фаргоны действительно было что-то вроде оптового рынка, тут торговали небольшим, но дорогим товаром, который имело смысл доставлять самолетом. Тут же торговали и оружием…
Невысокий, но крепкий молодой человек в достаточно современном, но без хамелеон-эффекта камуфляже с вставленными китайскими плитами смотрел на встречу прилетевшего самолета через зажатый в кулаке небольшой монокуляр – он же тактическая лупа, дающая хорошее для гор пятикратное увеличение. Лупы были трех видов – с увеличением на три, на пять и на семь. Он выбрал пять как оптимальную середину.
Он знал намного больше, чем многие другие: и о прилетевшем самолете, и о том, кто в нем прилетел, и о том, с чем он прилетел.
– Эй… – его толкнули в бок, – куда смотришь?
Наголо выбритый, коренастый таджик посмотрел на поле.
– Эти… не обращай внимания, брат. Это мунафики.
– В таком случае, почему ты смотришь на них, – процедил молодой, – а не воюешь с ними?
– Зачем мне это? Они меня не трогают, а я не трогаю их, – сказал таджик, – ну, что? Берешь целый контейнер – скидку дам…
Машины направлялись на виллу в окрестностях города, где и должна была состояться встреча заинтересованных сторон, но перед этим амир Ислам
