Я встал, и охранник открыл дверь бронированного джипа.
– Оставьте его, – сказал я, показывая на нищего, – пусть он попросит Аллаха за нас всех…
Ни остаток дня, ни ночь, ни начало следующего дня я об этом не думал. Потому что хватало у меня дум и без этого. И дел тоже хватало.
На следующий день я сказал, что хочу съездить на базар. Естественно, это мое желание, как и любое другое, было немедленно исполнено.
Базар здесь был большой, крытый – остатки былой роскоши. Часть мест пустовала, но торговля все-таки велась, активно торговали китайским ширпотребом и рисом. Китайцы тоже согласились поддержать нас и выполняли обещание, давая товар со скидками. Жадность у многих купцов перевешивала осторожность.
Я шел по рядам, охрана шла за мной и вокруг. То, на что я указывал пальцем, проверялось дозиметром и перекочевывало в мешок, один из сопровождающих рассчитывался с продавцом, не торгуясь. Я был как полевой командир – бородатый, в очках, в дорогой униформе и с коротким автоматом на груди. И все это как будто происходило на базаре в Грозном в девяносто пятом.
Грозного больше не было, и Чечни не было – был Аух. Если выберусь живым из этой терки – обязательно там побываю.
Впереди мелькнула пестрая, черно-белая арафатка…
На улице, когда грузили мешок со снедью, я сказал охранникам:
– Сейчас подойдет нищий. Я прогуляюсь.
Старший смены кивнул. Обстановка была напряженной, снова появились смертники-шахиды. О таком следовало предупреждать, иначе могли пристрелить.
Я направился вниз по улице, машины со скоростью черепахи тронулись вниз на одних электрогенераторах, бесшумно.
Роу появился снова из проулка. В арафатке.
– Ас саламу алейкум, добрый господин, – сказал он и, понизив голос, продолжил: – Тебе стоит держаться подальше от Ильяса Намангани и того, что он делает.
– Это угроза? – осведомился я.
– Дружеское предупреждение. Тебе привет от сэра Тимоти.
– Да, кстати…
Я достал бумажник, отсчитал еще денег.
– Передай это ему, как увидишь.
– Что это?
– Возврат долга. По курсу тут примерно правильно. Конечно, это не конвертируемая валюта, но думаю, он не будет против.
Роу спрятал деньги в карман.
– Передам. Но я серьезно.
– Я тоже. Не лезьте туда. Это тоже дружеское предупреждение.
– Ты знаешь, как принимаются решения.
– Да, знаю. Передай сэру Тимоти, что ситуация серьезно изменилась. Кардинально изменилась…
Я вовремя прикусил язык. Этого лучше не знать никому, до времени.
– Как изменилась?
– В лучшую сторону. Деталей пока сказать не могу, но полагаю, я смогу контролировать ситуацию в Мавераннахре.
– Ты сам себя слышишь? Это котел на огне и с плотно придавленной крышкой. Здесь нельзя ничего контролировать.
– С Острова, может, и нет. А на месте – вполне возможно.
– Чушь собачья.
– Герт, – взглянул я на часы, там был вечный календарь, – передай сэру Тимоти, ситуация меняется. Что бы вы ни задумали – в новых обстоятельствах это может быть глупостью, а может и преступлением. Мне нужно два месяца. Если не доверяете им – попробуйте поверить мне. Два месяца. И все.
…
– У вас что, открыто оперативное окно?[164]
Роу медленно покачал головой.
– Насколько мне известно, нет, такого окна нет.
– В таком случае я прошу отказаться от любого вмешательства на два месяца. Под мою ответственность. Потом соберетесь, оцените риски и поймете, стоило оно того или нет.
Роу молчал. Мы медленно шли по улице, я и британский спецназовец в одеянии небогатого афганца. За нами – словно преследующие нас грехи и ошибки жизни – со скоростью пешехода катились черные машины.
