работал. Много писал. Единственное, стал чуть более раздражительным и стал громче говорить. Иногда переспрашивал, если речь собеседника была невнятной. Но в мае месяце он неожиданно собрал всё Политбюро и заявил, что не может продолжать совмещать две должности и передаёт должность Председателя Совета Министров мне, на моё место предлагает Алексея Косыгина, а в Политбюро сам будет представителем КПСС вместо Сабурова. В кабинете установилась абсолютная тишина. Десять пар глаз смотрели на него, не совсем понимая обстановку.
– Товарищ Сталин! Я не совсем вас понял! Зачем менять сложившийся порядок? – спросил я.
– Андрэй, я устал, я стар, в конце концов! Ты обэщал мнэ замэнить меня, когда я тэбя папрашу об этом! Я нэ желаю объяснять больше ничего! Давайте гаварить по существу, а нэ выяснять прычины, – с резким акцентом произнёс он. – Вазражения по персоналиям есть?
– Нет, товарищ Сталин.
– Выносим на голосование. Кто за то, чтобы принять мою отставку с должности Председателя Совета Министров СССР? – сказал он и первым поднял руку. Сабуров автоматически тоже поднял её. Сталин перевёл глаза на Андрея Андреевича.
– Коба, не уходи!
– Я и не ухожу, буду заниматься партией, чем и занимаюсь уже давно, а вы меня отвлекаете мелочами, которые может решить Андрей.
Все потихоньку потянули руки. Я руки не поднял.
– Андрей!
– Я воздерживаюсь.
Сталин пробурчал что-то на грузинском языке, Лаврентий заулыбался.
– Кто за то, чтобы избрать Председателем Совета Министров Союза ССР товарища Андреева Андрея Дмитриевича?
Десять рук за.
– Кто за то, чтобы первым заместителем Председателя Совета Министров СССР избрать товарища Косыгина Алексея Николаевича?
Единогласно.
– Кто за то, чтобы освободить товарища Сабурова от занимаемой должности представителя секретариата КПСС в Политбюро ЦК КПСС?
Трое за, семеро против. Не принимается.
– Кто за то, чтобы назначить товарища Сталина представителем секретариата КПСС в Политбюро ЦК КПСС?
Десять за, один воздержался (сам Сталин).
Сталин посмотрел на всех, взял свой блокнот, карандаш, ещё что-то со стола и подошёл к стулу, на котором сидел Косыгин.
– Теперь это моё место, а твоё место вон там! – и он показал на меня.
Я встал и объявил перерыв. Подошел к Сталину и спросил его:
– Зачем?
Он стоял, чуть наклонив голову, и делал медленную затяжку.
– Врэмя пришло, Андрэй. Поверь, я знаю, что говорю.
Через десять дней его не стало.
Я стоял в тяжёлом маршальском мундире, без фуражки, на самом солнцепёке, на трибуне Мавзолея, на котором появилась надпись: «Ленин. Сталин». Я уже произнёс речь «Памяти Сталина», а теперь смотрел на людские волны, склоненные красные знамёна с траурными лентами. Майское солнце невыносимо жгло. Укрыться было невозможно. Я вышел из тени Сталина на самый солнцепёк, и теперь вся эта огромная страна, раскинувшаяся от Атлантики до Тихого океана, смотрела на меня. Я физически ощущал это внимание, это давление. Я, хотя и самый молодой в правительстве и Политбюро, но десять лет был первым заместителем Сталина. Но тем не менее – заместителем. Решения принимались не полностью самостоятельно. Теперь вся ответственность лежит на мне. Да, есть круг людей, с которыми я могу посоветоваться, подготовить решение, но права на ошибку у меня нет. Сначала ушёл Сергей, теперь Сталин. Мысли настолько захватили меня, что я вздрогнул, когда почувствовал, что кто-то осторожно трогает меня за рукав. Лаврентий.
– Всё! Очнись, Андрей Дмитрич! – он протягивал мне мою фуражку. – На тебе лица нет! Помочь?
– Спасибо! Сам пойду.
Но в машине Александр сунул мне под нос ватку с нашатырём, предварительно протерев ею виски.
Собрались на ближней даче всем ЦК, Василий, Яков и Светлана. Но спустя два часа Лаврентий незаметно уведомил всех членов Политбюро, чтобы они выезжали на дальнюю дачу, оставив остальных здесь.
Первое заседание без Сталина мы провели в большой столовой. Она прослушивалась, и всё шло на запись. Предстояло разобраться с тем, кого включать новым членом в Политбюро. Вопрос был серьёзным. Мы с Лаврентием ехали в одной машине, и он рассказал, что последнее время Сталин не доверял Сабурову. Но прямых доказательств, которые требовал с Лаврентия Сталин, на Сабурова не было. Но шла утечка информации к Микояну, а от него в IV Интернационал.
– Крот у нас в Политбюро, Андрей. Но пока я не знаю, на каком уровне он сидит. Может быть, это Сабуров, а может быть, кто-то из технического персонала. Плюс странную активность проявляет Власик. Я дал команду усилить твою охрану. В результате обнаружено скрытое наблюдение за «дальней
