спрашивал. И — не принимал. Да, здесь было определенно место силы — той, что не была нужна ему.
Он прикоснулся к Лобному месту — и отдернул пальцы. Дотронулся до перил собора с нарядными пряничными куполами. Провел ладонью по кирпичам, нагретым солнцем, со стороны Александровского сада. Молча постоял на медной табличке, начале начал, покидал услужливо поданные Котовым монетки через плечо, высчитывая по их траекториям одному ему ведомые направления. По длинной дуге обошел Мавзолей и постоял перед Вечным огнем — долго, молча. Качнул головой — и безошибочно, упругим шагом двинул к мотоциклу.
— Тебе лучше? Лучше тебе? — вопрошал Котов, рыся за ним. Это был какой-то самоутешительный вопрос, потому что кровь, кровь… кровь ручьем текла из пулевого ранения на плече. Стекала из-под кожанки. Котик орочьим, котячим чутьем ощущал — она не остановилась, она была…
— Нет. Это место смерти, погибели. Многое напутано, доброе и злое. Но у этой складки Эалы, орк… пока что… мертвое сердце, — горько сказал эльф. — Я понял, отчего паучиха выбрала этот город. Эту страну. Я понял. Она и правда обрела тут великую мощь. Счастье, что наш бой состоялся в миг ее ослабленности и отвлеченности. Я не сладил бы с ней буквально через два… три дня. Не смог бы даже приблизиться. Великая опасность прошла мимо. Но она еще здесь. Здесь…
— Тай… Андрюха там… к Иррме, давай все-таки к ней, зашьем плечо. Потом будем искать твое место силы. Потом, ну…
— Нет. Думай, оруженосец. Найди мне живое место. Живое. И быстро. — Эльф тяжело осел на мотоцикл и ссутулился. — Возьми свое волшебное стекло… Айфон свой.
Орк пробежал пальцем по экрану: «Место силы Москва». «Воробьевы горы», — выплюнула умная электроника. «Никогда не ррразговаривайте с незнакомцами…» — насупились серые тучи на небе; Котов поежился: ну их, ннну их, эти горры…
День уже миновал середину; тени становились длиннее, людей вокруг делалось еще больше, словно на древнюю площадь решил сбежаться весь гигантский муравейник. Слишком много людей. Котик заволновался и снова заходил: руки в карманы, широким кругом подле Тайтингиля.
И вздрогнул, услышав разговор двух приятных седых дам: «…а потом в Коломенское…»
Коломенское!
— Поехали.
Коломенское встретило прибывших полузаполненной гостевой стоянкой, огромными воротами, оснащенными недружелюбными рамами металлоискателей.
До знаменитого оврага потребовалось идти, идти, минуя массу ярких уже сейчас клумб, гуляющих галдящих людей, детей. Прошли яблоневый сад, в котором белоснежными островами отцветали поздние сорта; ровные ряды великолепных деревьев, и аллею под ними, и лавочки, уютно обсиженные пенсионерами. Эльф шагал чуть тверже, временами оглядываясь по сторонам, но Котик неотрывно следовал рядом, неотррывно.
В овраг нынче спускались любовно выложенные бетонным брусом чуть извилистые тропки и длинные деревянные лестницы во много пролетов; через ручей, бегущий по самому дну, перекинулись горбатые мостики, а бережки забрали бордюрами, отделанными окатанным камнем. Слишком мало в Москве осталось живой воды, и здесь к ней отнеслись любовно.
Витязь, презрев неизбежную в субботний день очередь, час сидел на знаменитом пузырчатом Девьем камне Голосова оврага. Котик убалтывал истово верующих, которые пришли причаститься камню, подождать еще немного, но и сам Тайтингиль — мужественная фигура в черной коже, веер волос, стекавший до земли, видимо, просто собственным видом убеждал страждущих сострадать — и не дергать.
Котик звонил Ирме, Котик отпихивал от Тая желающих сместить его с камня, Котик говорил и говорил, и нервничал, и сам терял силы, и сунул тысячную бумажку какому-то велосипедисту в шортах — тот за сдачу доставил от набережной пару бутылок воды без газа и пару кусков багета с пошло торчащими изнутри сосисками, измазанными красным соусом. Наконец эльф тихо выпрямился… и воссиял.
Воссиял и Котов. Эльф молча протянул ему окровавленную ладонь, в которой лежал крошечный кусочек металла.
— Чтобы восстановить мою суть, а при таких врагах я не могу позволить себе слабости, мне нужно взять жизнь воина, — негромко сказал Тайтингиль, когда они отошли прочь от толпы немедленно прильнувших к камню.
Котик замер.
— Т-ты… хочешь убить кого-нибудь? Т-тыы… меня? — с какой-то одержимой решительностью спросил орк. — Меня-a? Я был же воином, был… я — да…
Эльф усмехнулся:
— Твоей силы не хватит. Нет, Азар. Не тебя, оруженосец. И… я не стал бы. Я эльф, у нас иная магия.
— Но кого? Что за воин тебе нужен?
— Я найду. Он зовет меня. Он готов даровать свою силу в защиту этого мира, — тихо ответил Тайтингиль.
И Котов, почему-то представив седого, маститого ветерана Великой Отечественной, гордо и одиноко сидящего на лавочке в ожидании удара клинком по шее, шел за эльфом, плохо представляя, что он станет делать.
Но Тайтингиль нашел что искал.
