– Ну да, часовня, Ходим туда.
– Вот, значит, и священник есть. К нему и подойди, он научит. Рад будет помочь, я так думаю.
– Спасибо, брат. Мне теперь в койке поваляться точно придется, вот и займусь. Просвещаться буду.
– Это правильно. И на ноги, кстати, быстрей встанешь.
– Проверим! Ты – дальше?
– Ну, если тут ты сам справишься, то да.
– Я-то справлюсь, сейчас наших по рации высвистаю, заберут. А ты как один?
– А я не один! – Алексей, встав на ноги, поудобней перевесил перезаряженный дробовик и кивнул куда-то вверх: – Я никогда не один!
– А-а-а… Ну, то есть понял! – широко улыбнувшись, спецназер отсалютовал Леше вздернутым кулаком правой руки: – Удачи, брат!
– С Богом! – Алексей зашагал к видневшейся дальше за углом двери явно не парадного вида.
Глупо бы было ожидать, что дверь, которой тем более пользовались явно не так уж часто, будет гостеприимно открыта. Так и оказалось. Облом, стоивший Алексею еще нескольких минут. Тратить на вываливание замка заряд серебра было бы полной дурью, поэтому пришлось перезаряжаться на обычный патрон, снаряженный свинцовой пулей двенадцатого калибра. Против такого аргумента личинка замка, вынесенная первым же выстрелом, не устояла, и Алексей вступил сперва в захламленную какой-то рухлядью прихожую, а затем и на лестницу, ведущую наверх. Как он и предполагал, предназначалась она явно не для «чистой публики». Оно и понятно – кто-то же должен был в этих трехэтажных хоромах убирать, делать мелкие ремонты, менять перегоревшие лампочки, в конце концов. И при этом – не оскорблять своим видом «господ», не мешать им жить своей возвышенной жизнью существ, прислугу и прочую «чернь» вовсе не замечающих.
Поднявшись на этаж выше, Алексей распахнул дверь, выходившую в «покои», и с громадным удовольствием понял, что из «гостей» в доме он далеко не один. Гуляли весело, гуляли хорошо – с истинным спецназовским размахом. Ухо ласкал грохот переворачиваемой мебели и мелодичный звон отправившихся в свой последний полет предметов из стекла и прочих легкобьющихся материалов. Там и сям слышались одиночные выстрелы, а общим звуковым фоном служил отборный мат, на котором отдавались команды, а также комментировались передвижения и действия – как своих боевых товарищей, так и противника. Судя по тарараму, охраны в особняке оказалось куда больше, чем ожидали, и сейчас она оказывала очень даже ожесточенное сопротивление. Похоже, что и братья, с которыми он шел к дому, тоже завязли где-то в этой каше. Раз так – будем действовать в одиночку и по обстоятельствам. Что-то подсказывало Алексею, что основные действующие лица или лицо, с целью близкого знакомства с которым они сюда и явились, в развернувшейся на нижних этажах заварушке личного участия не принимает. Было б по-другому, то картина и выглядела и звучала бы иначе. Раз вместо голосов священников слышна ругань спецназовцев, то дело они имеют с людьми. А главный враг – где-то в другом месте.
По классике жанра вопрос стоял – внизу или вверху? С одной стороны, многие чернокнижники предпочитают обустраивать свои логова как раз в подвалах, а в этой домине подземная часть должна быть – ого-го. Но то ли чутье, то ли интуиция, подсказывали – не тот случай. Вот просто было нечто, совершенно неуловимо, на пределе чувствительности
Увы, дверь, выходящая на третий этаж, оказалась заперта. Прикинув на глазок, что прочности в этой изящного вида конструкции, сработанной из какого-то светлого дерева, будет куда поменьше, чем в той, с которой пришлось воевать внизу, Алексей решил от стрельбы пока воздержаться. Лестничная площадка тут имелась крохотная, настоящего разбега взять было негде, но… свой немелкий вес, плюс бронежилет, плюс большое желание… С третьего пинка косяк хрупнул и дверь, визгливо возмутясь совершенным над ней варварским надругательством, открылась. Перед Алексеем предстала широкая галерея, с правой стороны которой тянулись двери комнат, а левая, ограниченная перилами, обрывалась в пустоту. Такая же точно галерея шла и налево от двери, образовывая вместе с первой эдакую перевернутую букву «Г». Обе оконечности «буквы» заканчивались огромными витражными окнами в торце и ведущими на второй этаж лестницами. Что характерно, здесь было тихо и пусто, хотя, по логике вещей, лучшей стрелковой позиции, чтобы поливать огнем прорвавшихся на второй этаж, и придумать было нельзя. Похоже, что держащие сейчас оборону внизу имели четкий приказ – любой ценой не пускать «захватчиков» именно сюда.
Пришли, похоже. Однако куда дальше? Роскошные двери на обоих галереях были совершенно одинаковы. (Нет, Леха, ты серьезно думал, что на одной из них будет табличка: «Кабинет главной ведьмы. Часы приема…»?!). Неизвестно, сколько Алексей простоял бы, высунувшись из взломанной двери черного хода и напоминая пресловутого буриданова осла, как муками выбора, так и выражением физиономии, но этот самый выбор ему облегчили.
Дверь распахнулась в самом конце левой галереи. Из нее вышли двое – женщина и мужчина. Оба одетые в черное, он в строгий костюм, она – в длинное платье, облегающее фигуру, как вторая кожа. Глядя на мужика, Леша поскучнел моментально. Лысую, как бильярдный шар, башку «украшали» переломанный явно не единожды нос, сплюснутые в жеваные блины уши и надбровные дуги, достойные питекантропа. Пиджак, похоже, должен был вот-вот лопнуть и разойтись по швам на мощном торсе, даже через ткань бугрившемся перекачанными мышцами. Мало того – с левой стороны пиджак этот очень нехорошо выпирал, выдавая наличие под мышкой достаточно крупного предмета. «Автомат у него там, что ли!?»
Женщина… Хоть убейте, Алексей не смог бы определить ее внешность однозначно. Завораживающей она была? Или отталкивающей? Скорее всего,
