Кстати, интересно, а Ингарр уже договорился о подарке с аллидами и райххами? А если договорился, смогу ли я увидеться и пообщаться с Айришшем…
– Лена!
– Лаита!
– Рада слышать твое дыхание, маленькая со-рин.
– Да не угаснет твой огонь, дарующая жизнь, гори ярко.
Эти церемониальные приветствия мы с наридкой выпалили одновременно, как только бронзовые ледды вошли в альков, где я расположилась с детенышами под охраной Анаишшша, раянок и двух разрешенных по протоколу альминов, а потом, не обращая внимания на наблюдающие за нами со всех сторон цепкие глаза ньеров и телохранителей, тепло обнялись.
Вот уже минут двадцать, как Дэйрашшш вместе с ниидом, Анасстаном и Ингарром проводили меня и малышей в специальную, обставленную всевозможными удобствами и роскошью инопланетного интерьера секцию, с открытым арочным проходом, выходящим на балкон, с которого по ступенькам можно было спуститься прямо в бальную залу. В этой практически закрытой нише с установленным защитным полем мне с энами и предстояло находиться под присмотром иссаэра и воительниц в течение всего вечера. Для нааганят здесь стояли колыбели, для со-рин – заставленный разными деликатесами столик.
Как пояснил мне третий лорд, подобный альков был для каждого дома. Для удобства беременных со-рин – если таковые имелись, если же нет, то для юных наследников правящих ветвей. Если же и таковые отсутствовали, значит, для отдыха более взрослого поколения. С тринадцати лет нааганит имел право на наложницу…
К тому же, как я узнала от терпеливо мне все объясняющего нитха, в такой альков с разрешения главы дома мог войти любой лорд из Совета двенадцати со своими старшими отпрысками – для знакомства.
Со-рин обычно в гости друг к другу не ходили – оно и понятно. А вот Лаита с разрешения Манарра и моих ньеров не только выразила желание прийти, но и остаться в моей секции на весь вечер – чтобы скучно не было. Ведь мужчины, согласно традиции, будут «развлекаться» в центральной зале без нас, слушая музыку, ведя деловые беседы, наблюдая танцы обольстительных рин…
Н-да. Хорошо, что Лаита ко мне присоединилась! Иначе бы я снова завелась.
– Отлично выглядишь, аинни! – порадовалась я за подругу, отстраняясь и разглядывая округлившееся лицо наридки. Белоснежные упругие локоны, полные силы и здорового блеска. Вновь шелковистая лоснящаяся шерстка на ушках. Горящие яркой зеленью кошачьи глаза, полные внутреннего света в ожидании будущего материнства. – Ты такая красивая! – восхищенно цокнула я, не чувствуя в сердце и близко укола темной ревности, искренне радуясь за свою названую сестру, любуясь ее грациозной фигуркой, затянутой в коричнево-золотистое, богато украшенное драгоценными камушками-чешуйками платье, заметив, что с нашей последней встречи ее животик превратился в огромный шар (после того, как наридка пережила вакцинацию, малыш заметно ускорил свое развитие).
– Можно? – Я повернула голову в сторону внимательно за нами наблюдающего Манарра, стоящего в двух шагах в окружении раянок, приставленных к Лаите в качестве охраны, и двух молодых нагов, являющихся его старшими наследниками, зная, что к животу чужой со-рин без разрешения ее ньера прикасаться вообще запрещено.
Одобрительная улыбка темно-коричневых змеиных губ и кивок согласия: – Тебе, Лленна, можно. Имя моего сына Марришш.
– Спасибо! – Почувствовав прямо-таки детский восторг предвкушения, не обращая внимания на смешки от мужчин, потянула подругу к удобному диванчику около кроваток с моими детьми. Усадив наридку на мягкое сиденье, склонила голову к ее животу, положив на него ладонь. Прислушалась…
Вместо ожидаемого шевеления плода я вдруг почувствовала, как моя рука мгновенно потеплела, а пальцы закололо так, словно по ним пронесся электрический разряд, и тягучая импульсная волна внутрь тела вздрогнувшей наридки, и мгновенный отклик ее малыша, вернее, его любопытство: «Кто там его мамочку трогает?» Довольно сильный толчок, всколыхнувший под моей рукой живот подруги, и незримое тепло в сердце, очень похожее на то, что я испытывала при общении с энами… Чужой нааганенок среагировал на меня так, словно я его родич!
– Лена, ты что делаешь? – потрясенно прошептала Лаита, ощущая то же самое, что и я, жестом показывая всполошившемуся ньеру и его сыновьям с раянками, да и моим лордам, что все хорошо, не надо вмешиваться, это не опасно.
– Не знаю… – не менее шокированно ответила я, пребывая в каком-то наваждении. – Мне не с чем это сравнить, но кажется, я чувствую искру жизни твоего сына… она такая яркая! Обжигающая! Как солнечный луч! И знаешь… Марришш тебя любит… Очень-очень, сильно… И не хотел причинять боли… – Я с неверием посмотрела в сияющие глаза наридки, впервые через меня «слышавшей» своего детеныша так, как я своих, и даже, судя по силовым потокам, пульсирующим между нами, еще острее. Ведь малыш леддов, в отличие от моих двойняшек, был более сформирован.
– Лаита, нааганята! Они все понимают… все! Ты хоть осознаешь, как это страшно! – вскричала я, отдергивая ладонь и разрывая контакт с чужим младенцем и его матерью, все еще пребывающей в своем внутреннем мире, потому что аинни было не до меня и моих слов, она испытывала наслаждение от того, что смогла пообщаться с тем, кто грел ее сердце. Я увидела, как по ее щекам побежали слезы радости и боли одновременно, похоже, Лаита вспомнила и ту, кого когда-то вырвали из ее рук…
