– А Дин Малво? – попробовал я подсказать. – Учителя помнишь? Она никогда о нем не упоминала?
– Все, Дэнни! Рада была повидать тебя.
– Подожди! Не надо…
Но она уже ушла. Ее взгляд устремился в центр сцены, словно там зажглись огни рампы. Тело Мишель напряглось в кресле, будто она услышала первые звуки увертюры.
Я направился между рядами кресел к выходу. Затем вышел в коридор и закрыл за собой двери, оставив Мишель в кромешной темноте.
Глава 36
На Мейн-стрит были люди.
Не много, может, с десяток или чуть больше. Они стояли то тут, то там у многоэтажек в конце Ройял-Оук, причем некоторых мне даже удалось узнать. На углу Гас, известный парикмахер, в своем рабочем халате, с ножницами, торчащими из нагрудного кармана, вглядывался в небеса, словно гадая, пойдет ли дождь. Один из сослуживцев моего отца жевал нераскуренную сигару и, стоя на четвереньках, что-то рассматривал внизу, под канализационной решеткой. Кассир из «Холидей Маркет» толкал взад-вперед детскую коляску, набитую мертвыми птицами.
Когда я проходил мимо, все смотрели на меня с откровенной неприязнью, перераставшей в открытую враждебность тем быстрее, чем дольше их внимание было приковано ко мне. Я почти физически ощущал ее и понимал, что причина этого заключена в моей способности передвигаться. Я еще не отыскал свое место, поэтому продолжал идти, направляясь на юг. И эта моя способность выбирать направление и следовать туда по своей воле –
Парочка из них, бормоча что-то под нос, последовали за мной, но тут же отказались от своей затеи, когда я прибавил ходу. Никто не осмелился пересечь железнодорожные пути. Все они были привязаны к Ройял-Оук.
Когда я добрался до того места, где Мейн-стрит встречается с Вудворд-авеню, свет начал тускнеть. Серая дымка пошла рябью, словно легкая алюминиевая занавеска, а над нею по-прежнему тяжелой массой нависали тучи, гладкие снизу, будто простыни. Где-то за ними, выше облаков, солнце начало клониться к закату, хотя возникало стойкое ощущение, что оно убывает по собственному желанию, а не в соответствии с законами природы. Значит, через два часа, а может, через пять или пятнадцать (кто знает, что в этом месте означает слово «час», сколько он длится) здесь наступит ночь.
Детройтский зоопарк находился прямо впереди, на дальней стороне многочисленных изогнутых улочек и переулков Вудворд-авеню. Я начал пробираться через металлические конструкции поваленной водонапорной башни, когда увидел фокусника. Сначала между билетными киосками на входе стал заметен высокий цилиндр, он покачивался из стороны в сторону, но как-то держался на его голове. Тот самый человек, который развлекал нас на единственном детском утреннике, устроенном родителями персонально для меня. Тот человек в мантии и перчатках, мимо которого я проехал на велосипеде, когда оказался здесь с Эш, и который достал из воздуха мертвую голубку.
Фокусник карабкался на остатки водонапорной башни. Заметил меня, но не остановился. Его глаза смотрели в другом направлении.
Громкий рев заставил нас обоих замереть на месте. Рык, похожий на львиный, но это не лев. Он доносился с территории зоопарка.
Неподалеку от меня фокусник издал невольный крик ужаса. Пошатываясь, начал карабкаться дальше.
Затем появилась зебра. Она протиснулась в пролом, где когда-то стояли турникеты, и тихо заржала. Очевидно, не зная, куда бежать дальше, она осталась стоять на месте, возле перевернутой тележки продавца сладостей. Белая пена капала у нее с губ.
Новый звериный рык.
За которым последовали другие. С разных сторон. Некоторые доносились издалека, другие раздались совсем рядом.
На крышу одного из киосков запрыгнул чудовищный тигр и посмотрел на всех нас троих, словно проверяя, все ли собрались. Зебра, фокусник и еще один человек – да, все тут.
Времени оказалось достаточно, чтобы заметить, что это не совсем тигр. Такие же полосы, длинный хвост, усатая морда. Однако его оранжевая шкура была как-то уж слишком оранжевой, черные полосы – чересчур черными, словно эту тварь раскрасили и покрыли лаком. К тому же ее размер был раза в два больше, чем у любого тигра из мира живых людей.
Зверь принял решение.
Он выбрал травоядное. Прыжок! Тридцать футов, отделявших его от жертвы, хищник преодолел в полете, словно был рожден летать. И упал на хребет зебры.
Та издала короткий вопль, и все кончилось. Ноги в черно-белую полоску еще беспомощно молотили по земле, однако в следующее мгновение чудовищные челюсти впились в шею несчастной, а когти с отчетливым треском оторвали ее голову от тела.
Фокусник раньше меня увидел, что будет дальше, поэтому побежал не оглядываясь.
Это напомнило мне, что следует подумать и о собственном спасении.
Только я собрался припустить за ним, как вдруг у билетных киосков ситуация начала меняться.
Второй тигр. Потом еще один. Причем этот, третий, больше остальных двух по крайней мере наполовину. Мощный, с лоснящейся шерстью, блестящей так, словно ее намазали жиром. Весь его вид, а также взгляд говорили о том, что он вожак этих тварей. Его глаза светились красным огнем, особенно ярким
