– От Алексии.
– Алексия… – усмехнулся комсорг Лешка. – Какое-то не такое имя… монашеское.
Перед обедом выкупались. Все вместе, а вот Алексия с Милой – вдалеке, за мысом. Все ж никаких купальных принадлежностей у Лексы не имелось. Так и пришлось голышом купаться – зато грязь всю смыла. Здорово!
– На вот тебе одежку, – вытершись большим махровым полотенцем, новая подружка протянула беглянке белую безрукавку и все те же смешные трусы. – А то платье-то твое и в стирке, и в ремонте нуждается.
– Спасибо, – Алексия быстро оделась. – Не знаю, как и благодарить.
– Да не за что, – отмахнулась Мила. – На вот расческу, причешись. Всякий бы так поступил – мы же советские люди. Ты сама-то откуда?
– Из Кронштадта.
– Из Кронштадта? – студентка ахнула. – Так наш комсорг, Лешка, оттуда. И еще многие. Лешка хороший парень, правда, зануда – страшный. А ты в Старую Ладогу в гости приехала?
– Угу, в гости.
– Здорово! А мы все хотим к вам в клуб, на танцы. Да Владислав Иосифович не пускает, он у нас строгий. Ничего, уговорим! Тем более, его два дня не будет – в Ленинград уехал, на кафедру.
– Владислав Иосифович…
– Равдоникас. Профессор Равдоникас, наш руководитель раскопок. Ой, а вчера мы клад нашли! Целую крынку серебряных арабских монет эпохи Аббасидов! А я лично откопала гребень и две бусины – представляешь? Профессор говорит, на одну такую бусину можно было купить красивую молодую рабыню! Вот были же времена, а!
Так и шли по берегу, по узкой рыбацкой тропе, болтали, смеялись.
– Ой! – глянув вперед, неожиданно замерла Лекса. – А где же крепость?
– Так вот же она! – Мила вытянула руку вперед, показывая…
Небольшой поселок – да, был. Двухэтажное здание, избы, а в остальном… Ни тебе башен, ни стен. Одни… даже не развалины, а какие-то холмики. И размеченный на квадраты археологический раскоп, невдалеке от которого располагались палатки, жарко горевший костер и, меж деревьями, под навесом, – длинный дощатый стол с лавками. Загорелые девушки деловито расставляли по столу миски, а «комсорг Леша» резал хлеб…
– Ну, что стоим-то? – подтолкнула Мила. – Обедать пошли.
Обед прошел быстро. Гороховый суп и жареная – с корочкой – рыба показались Алексии невероятно вкусными, как, впрочем, и хлеб.
По ходу дела к Лексе подсел Леша, видать, хотел поговорить о Кронштадте, да только доброй беседы не вышло – по сути-то, не о чем им было говорить. Тот Кронштадт, в котором жила Алексия, ничуть не напоминал родной город комсорга.
Резко прекратив расспросы, Лешка задумчиво отошел в сторону, а потом и вообще исчез куда-то.
– Хочешь отдохнуть? – неожиданно, но весьма к месту предложила Мила. – Так иди в нашу палатку. Вон она, на самом берегу – крайняя.
С благодарностью кивнув, гостья туда и отправилась, чувствуя все нараставшую потребность хоть немного побыть одной, обдумать создавшуюся ситуацию и принять какое-то решение.
В брезентовой палатке оказалось жарковато, так что пришлось распахнуть полог и вытянуть ноги прямо в траву, а затем и вообще вылезти да улечься прямо под деревьями, в тень. Вот тут Лекса почувствовала себя хорошо, даже отлично. Вокруг сладко пахло клевером. Отгоняя надоедливых комаров, с Волхова налетали порывы ветра, выдували седые шарики одуванчиков, раскачивали в изобилии росшие меж палатками колокольчики и ромашки. Среди цветов порхали пестрые бабочки, и жемчужно-серые соцветия пастушьей сумки щекотали Алексии ноги. Хорошо!
Девушка даже глаза прикрыла, так, в полудреме. И почти сквозь сон слышала чьи-то слова… слышала, но не придавала значения – слишком уж непонятными они были.
– Комсорг? Да он на почту пошел, звонить. Сказал, сообщить надо куда следует об этой девчонке. Какая-то она странная. Да ты сам не видишь, что ли?
– Думаешь, шпионка?
– Сам ты… Ну, сказанул! Не шпионка, конечно. Просто – беглая. Может, с Беломорканала или с Соловков.
– Да тут и поблизости сеть лагерей!
– Вот и я о том. Прав комсорг – бдительность проявлять надо.
Беглянка заснула, вырубилась резко, словно провалилась в черную яму. Сколько проспала, не ведала, а только проснулась не сама, а от того, что кто-то тряс ее за плечо:
