десницей за вешалку. Несколько мгновений он переводил дух. Потом осторожно отпустил вешалку. Попереминался с ноги на ногу.
Кажись, тело стало послушнее. Ну и ладушки! Видно, девица Ива и вправду знает толк в лечении…
Зеркала возле умывальника не наблюдалось. Наверное, дабы больные не пугались своего внешнего вида…
Прополоскал рот, побрызгал водой в лицо, вытерся сухим полотенцем.
Полотенце украшал вышитый розовыми нитками лик Додолы.
Не очень уважительное отношение к своей главной богине, прямо скажем!
А коли полотенце – для ног?
Впрочем, на полотенцах для ног в обители, наверное, – лик Семаргла… С додолок станется!
Обратный путь оказался более трудным, и, добравшись до кровати, Свет испытал чувство неимоверного облегчения.
Какая же все-таки мерзость, эти болезни! Не позавидуешь Остромиру. Он-то, в эдаком возрасте, должен и вовсе страдать от великого множества болячек. Ведь боги не дают вечной жизни индо Кудесникам. Впрочем, буде бы они устроили подлунную таким образом, в Кудесниках у нас и поныне пребывал бы Любомысл Треух. Интересно, в какую бы тварь он превратился за полтысячи лет?.. Нет, брате, слава богам, что все эти остромиры и любомыслы не вечны! Иначе жить было бы совсем тоскливо!
Свет заправил пижаму в штаны и лег.
Что-то слишком часто его стали посещать такие мысли. В не столь уж давние времена он бы наверняка назвал их отъявленной крамолой. Но с некоторых пор они крамольными не казались…
Скрипнула дверь. В палату вошла Забава с подносом в руках.
Поднос прикрывало расшитое петухами полотенце – явно у додолок слабость к оным предметам гигиены.
Забава улыбнулась хозяину.
И Свет решил не тянуть кота за хвост. Пусть очередная попытка реализовать волшебную манипуляцию окажется не менее бессмысленной, чем желание ползучего гада взвиться над весенним лесом. Пусть… Есть ли в жизни более тоскливое занятие, чем ждать да догонять?!
Свет включил Зрение.
И замер – Забавины волосы тронуло легкое призрачное сияние. Даже и не сияние вовсе, а так, легкая звездная пыль в безлунную ночь, Млечный Путь, падающий за окоём… Не зная о существовании Зрения, он бы ничего и не заметил.
Забава, глянув на него, встревожилась:
– Что-нибудь случилось, Светушко?
– Случилось? – Свет улыбнулся ей. – Да вроде все справно…
Забавина тревога тут же переплавилась в откровенную радость.
– Ой, вы, кажись, и в самом деле пошли на поправку. Какая отрада! Я вас сейчас кормить буду. Хотите трапезничать?
– Еще как!
По-прежнему сияя, девица поставила поднос на прикроватную тумбочку, сняла с него петухов. На подносе угнездились глубокая тарелка рисовой каши, большая кружка чая, бутерброды с сыром и нарезанная скибками четвертинка арбуза.
– Ого! – сказал Свет. – Мне уже позволено есть не только кашу.
Забава придвинула к кровати табуретку, села, зачерпнула ложкой в тарелке.
– А может быть, я… – начал Свет и осекся: до него вдруг дошло, что, отказавшись есть с Забавиных рук, он лишит девицу еще одной маленькой радости.
И потому он безропотно сделал глоток.
А потом все-таки отобрал у служанки ложку.
Каша, бутерброды и чай были хороши. Арбуз же показался и вовсе восхитительным, и в этом было еще одно несомненное доказательство, что больной выздоравливает. Однако радоваться пока рано.
Окончательно он выздоровеет лишь тогда, когда к нему в полном объеме вернется Талант.
А имеющая полное право на радость Забава между тем не умолкала:
– Ваша рана, Светушко, быстро зарастает… Ива – справная лекарица. Мертвого на ноги поставит… Ныне мы с нею ходили на рынок, арбуз оттуда. А завтра я принесу вам слив и груш… Или чего вы еще пожелаете? Я взяла с собой деньги.
Свет проглотил откушенный арбузный ломоть:
– Вы ходили на рынок? – Придержал Забавину десницу со следующим ломтем.
– Да, – кротко сказала Забава. – Здесь вас не могут кормить фруктами и ягодами по выбору. Ведь у додолок лечатся бедняки да нищие.
Свет взял петухов, отер с подбородка арбузный сок.
– Я вас очень прошу, Забавушка, ни в коем случае не покидать стены обители. Очень прошу, краса моя. Индо настаиваю!
