Случились срочные дела, занявшие все рабочее время. А когда он собрался-таки в больницу, ему сообщили, что Олег Лощина, слуга Нарышек, отправился к Марене, так и не прийдя в сознание.
А еще ему донесли, что, пока он, Ерга, находился в столичной командировке, «в гостях» у Лощины побывали муж-волшебник Буривой Смирный и сам Кудесник Остромир, собственной персоной.
В общем, наш пострел везде успел!
Это – про Кудесника.
О себе Ерга такого сказать не мог.
Но ведь он, в отличие от Остромира, весьма дюжинный человек…
Соглядатаи не спускали глаз с семьи Нарышек весь вересень и бо?льшую часть листопада.
Однако ничего подозрительного так и не обнаружили – высокородные жили своей обычной жизнью. Работали, отдыхали, начали готовить забеременевшую жену Сувора к будущим родам.
И тогда Ерга, наконец, успокоился.
Что бы там ныне ни происходило с чародеем Смородой, оные события принципала больше не касаются.
31. Взгляд в былое: Устюжна
Оказаться в женском теле!
Мужчине!!
Да еще волшебнику!!!
И хотя сей путь к спасению был выбран самим собой, первое время Свет как будто пребывал во сне.
Все было не так.
Даже сходить в туалет по-мелкому – дело, давно уже доведенное до полного автоматизма, – и то получалось со сложностями.
Очень сильно мешал подол платья.
Только через пару седмиц руки научились бездумно взметать его выше стегон так, чтобы нигде не осталось ненужных следов. А поначалу приходилось тут же замывать.
Свету еще повезло с тем, что у Ивы были худенькие перси, и верхнюю часть тела совершенно не перевешивали вперед, чего он очень опасался. И тем не менее походка поначалу была не очень уверенной.
Спасало то, что он с самого начала начал прикидываться больным.
Это получалось удачным, ибо даже у матери Натальи не вызвало ни малейших подозрений.
Но говорить приходилось медленно, с паузами, обдумывая каждую фразу. Дабы не ляпнуть что-нибудь типа «я умел» или «я ведал».
Впрочем, это оказалось не самое тяжелое. Ведь волшебникам свойственно следить за собой. Гораздо труднее было привыкать к новому образу жизни.
Никаких фехтовальных упражнений в компании Гостомысла Хакенберга. И никаких магических тренировок, ибо Семарглова Сила не вернулась.
Хотя это как раз неожиданностью не стало.
Вместо упражнений и тренировок – мойка грязной посуды после завтрака, обеда и ужина, чистка картошки и овощей по утрам и много других мелких кухонных занятий, о которых Свет допрежь и не думал никогда.
Однако эти дела, при всей их нудности, хотя бы делались в тепле. А вот когда приходилось на берегу Мологи полоскать свежевыстиранное белье – сперва с мостков, а потом, когда река встала, прямо в проруби!.. Не привыкшие к такому труду девичьи руки быстро теряли чувствительность и едва ли не превращались в ледышки. Цыпки на руках стали постоянным состоянием.
И Свет старался не думать, что такая жизнь, возможно, отныне и навсегда.
С другой стороны, наверное, все эти бытовые тяжести привели к тому, что юное тело практически не забирал в свои лапы дух Додолы, и за все эти месяцы к Свету так и не пришел зеленец. Ибо от одной токмо мысли о нем делалось не по себе – сестры, живущие в приюте, рассказали об этом «подарке богов» изрядно.
Впрочем, именно сестры и помогали новой обитательнице приюта выживать в этих нечеловеческих условиях. Девицу Иву жалели – болезнь не красит никого. Порой то одна, то другая вызывались полоскать белье, и Свет был им за это очень благодарен. Жаль, что благодарность свою он мог выражать токмо словами.
Ибо Талант не возвращался.
Месяц шел за месяцем. Свет время от времени пытался сотворить какое-нибудь простенькое заклятие, но ничего из его усилий не получалось.
Он индо аур не улавливал, а уж такая-то магическая работа не требует практически никакой квалификации.
Впрочем, присущие Иве лекарские способности тоже не восстанавливались.
И буде ничего не изменится, то впереди ждала жизнь, от которой хотелось завыть волком. Тем зверем, который, собственно, Света к этой жизни
