— Это тебе плохо! Это на тебе лица нет! Это ты переживаешь и ходишь как в воду опущенный, — воскликнула девушка. — А Лилька твоя небось радуется жизни и в ус не дует.
— Нет! — Он выпрямился. — Она не такая! Ты ее совсем не знаешь!
Аглая сообразила, что перегнула палку, и поспешила взять свои слова назад.
— Извини, — девушка погладила юношу по плечу, — но я просто сама не своя делаюсь, когда думаю, как ты страдаешь! Ты такой… такой… самый лучший! Лучше всех! Тебя должны любить и ценить, а она…
Грубая лесть иногда делает то, на что не способны самые изысканные похвалы и комплименты. Вальтер смутился, опуская глаза.
— Я… ты права. Я не требую многого, но… понимаешь…
— Понимаю, — закивала Аглая. — Ты добрый и скромный.
— Ну уж…
— Поверь, я знаю, что говорю! — Аглая осмелела и тихонько прикоснулась к его плечу. — Со стороны всегда виднее. Поэты говорят, что иногда надо отступить подальше, чтобы охватить взглядом или мыслью все величие того, что встретилось в жизни. Я смотрю на тебя со стороны и вижу, какой ты. А Лилька все время рядом, вот она и не замечает твоих достоинств.
— Лилии сейчас нет…
— И ты думаешь, что она вдруг поняла, какое ты сокровище? Да ни в жизнь! Держу пари, она сейчас занята чем угодно, только не воспоминаниями о тебе.
Лицо Вальтера затуманилось.
— Интересно, о чем она думает? — промолвил он.
— Знаешь, мне это не важно, — заявила Аглая. — Гораздо важнее, что ты думаешь сейчас.
— Это и думаю…
«Безнадежно! — подумала девушка. — Я тут битый час языком треплю, несу всякую чушь, только бы время заполнить, а он все про Лильку да про Лильку! Надо срочно сменить тему!»
— Расскажи мне о себе, — попросила она.
— Что?
— Ну, о своей семье. Мы так давно вместе учимся, а мы про тебя почти ничего не знаем.
— Так-таки и ничего?
— Ну что ты граф фон Майнц и что у тебя родня в королевском совете, известно. И что с самим ректором твое семейство если не в родстве, то в близких отношениях…
— Ну уж и в родстве, — невольно улыбнулся юноша, но улыбка его тотчас померкла. — Родство, конечно, есть, но дальнее. И не мое. Я ведь сводный.
— Это как? Незаконнорожденный? Приемный? — живо заинтересовалась девушка.
— Нет. Просто моя мать — вторая жена отца. У него от первой было трое детей, два сына и дочь. И от второй жены сын и дочь. Так что я буду только графом, а не герцогом — наследник имени и титула у отца есть. И вот по первой жене отца мы с ректором дальняя родня — он, кажется, был женат на ее какой-то то ли двоюродной кузине, то ли племяннице свояченицы…
На самом деле он прекрасно знал генеалогию — с семи лет раз в неделю его заставляли заучивать наизусть родословные всех знатных родов вместе со связями, чтобы впоследствии знать, кого можно сажать за один стол, а кого нет. Но именно здесь и сейчас Вальтер не хотел говорить про высший свет, в котором почти не вращался, за исключением приемов, устраиваемых матерью во времена оны.
— Как интересно! — всплеснула руками Аглая. — И ты всех их видел? Короля, наследного принца… Он женат?
— Принц? Помолвлен. И, между прочим, как раз с родственницей нашего декана. Она его двоюродная сестра.
— Боже мой! Это так здорово!
Вальтер не разделял восторгов собеседницы. Этот разговор напомнил ему о дуэли. Мало известный в свете юный граф вызывает на бой дальнего родственника короля! Такого скандала семья не перенесет. Но, если надо, он откажется от семьи. Честь дороже.
— Знаешь, — помолчав, сказал он, — я вообще-то занят. Мне надо подготовиться…
— К чему? К практике? А вы куда едете? Мы — в окрестности Брезеня. Правда, здорово? Может быть, удастся отпроситься и хоть одним глазком взглянуть на знаменитые Брезеньские усыпальницы…
— Сомневаюсь, что вас туда просто так пустят. В Брезене, насколько помню, монастырь инквизиции.
— Но мы же ничего не будем делать, — надулась Аглая. — Вечно ты, Валька, настроение испортишь своей правильностью! Нет чтобы что-то приятное сказать… Ой! — Она испуганно прикрыла рот ладошкой. — Вальтер, милый, извини, я…
— Извини, мне надо идти. — Юноша поднялся из кресла. — Приятно было поговорить, но мне пора!
