дочку придворной дамы Лелуа. В политике нет места сантиментам, нет места дружбе – даже детской. Только расчет, целесообразность и власть. Власть, ради которой все и совершается.
Власть – это деньги, деньги – это власть. И нет ничего слаще власти – тут тебе и дочки придворных дам, и вкусная еда, и все, что ты хочешь получить от жизни! За деньги можно купить все! Кроме бессмертия.
Увы, когда денег у тебя столько, что ты сам не знаешь их количества, наступает момент, когда они тебе не нужны. Когда понимаешь, что кусок хлеба, кусок сыра и стакан вина после тяжелого дня – достаточная награда за твой труд. Но уже поздно, и ты не можешь выскочить из колеи, пробитой гигантской телегой, называемой Империя.
С такой, как у него, должности уходят только на тот свет. И все разговоры о спокойной старости есть всего лишь шутка, обман. Игра слов. И Уонг, и Властитель это все прекрасно знают. Никто не позволит жить человеку, обладающему такой информацией, какой обладает советник Властителя, жить свободно, на воле, вне досягаемости господина.
Увы, и тут никакого значения не имеет – были ли они с Властителем друзьями детства или нет.
Тяжеленные штурмовые башни двигались к стенам тюрьмы, вызывая невольное чувство восхищения своим видом, наводящим на мысль об эпических великанах, согласно легендам, некогда населявших всю древнюю землю. Они покачивались, зарываясь невероятного размера колесами в рыхлую, обрабатываемую тысячами поколений крестьян землю, давили ростки, пробивающиеся через политую ночным дождем землю, и не было им преград, не было ничего на всем белом свете, что могло бы остановить эти громадины. Кроме автомата Калашникова.
Первые пули вонзились в щиты, прикрывающие людей внутри башни, когда эти монстры были метрах в трехстах от стен тюрьмы. Очереди трассирующих пуль, ясно видимые даже при свете дня, сошлись на первой башне, которая под напором своих толкателей выдвинулась вперед метров на тридцать, подтверждая народную мудрость: «Не высовывайся! Иначе башку быстро отрубят!»
Пули калибра 7.62, бронебойно-зажигательные, прошли через доски толщиной пятнадцать сантиметров и с громким стуком начали клевать латников, сгрудившихся в тесном помещении башни. Ни одна стрела не смогла бы преодолеть твердую древесину, но что бронебойной пуле какая-то там доска, когда она могла спокойно пробить полуторасантиметровую сталь?
Раскаленные фосфором пули прожигали плоть латников, останавливаясь во втором-третьем ряду солдат, а те хищницы, которым не досталось вкусной человечины, успокоились в стенах башни, дымясь, скворча, пытаясь вызвать бога огня.
Некоторым это удалось, и через минуту стены башни уже пылали в нескольких местах, сливаясь в один костер, в одно бушующее пламя, охватывавшее башню снизу доверху.
С верхнего этажа начали прыгать отчаянно вопящие, охваченные огнем солдаты, чтобы тут же упасть под меткими выстрелами снайперов.
Когда первая башня уже полыхала, как факел, пришел черед двух остальных.
На них ушло минут десять, не больше.
Если бы штурмующие догадались хотя бы напитать дерево водой либо обвешать башни мокрыми шкурами, если бы стены были обиты толстым металлом, если бы скорость движения башен была сравнима со скоростью скачущей лошади… Впрочем, и в этом случае затея скорее всего бы не удалась. Забраться на стены – это полдела. А вот на них удержаться…
От пятисот человек, которые сидели в башнях и бежали под прикрытием их корпусов, в живых осталось меньше сотни. Пулеметы выкосили всех, как косой, и на поле остались лежать сотни трупов и десятки раненых бойцов.
Три башни, которые с таким трудом доставили из столицы в разобранном виде, собрав уже в лагере Властителя, горели ясным, жарким пламенем, весело потрескивая и разбрасывая горячие искры. Операция закончилась полным провалом.
В воздухе пахло горелым мясом.
– Это указ Властителя. Ты сумеешь его прочитать – вместе со знанием языка тебе вложили знание грамоты. Кстати, ты знаешь, что услуги магов стоят довольно-таки дорого? Ты уже задолжал казне кругленькую сумму! За себя и за твоих соратников!
– Это с чего я должен за соратников? – недовольно поморщился Зимин. – Они мне никто!
– Нет – кто! – усмехнулся Уонг. – Вернее, будут – кто, когда ты возьмешь крепость. Ты глава Малого Дома, они – свободные люди, твои люди. И ты за них отвечаешь. И только так. Читай!
Зимин принял свиток, развернул его, едва не отшатнулся – на месте печати висело трехмерное изображение лица Властителя, впаянное в свиток каким-то неведомым, видимо, магическим способом. Быстро пробежал глазами свиток, недоверчиво уставился на Уонга:
– А где мне его хранить? Отправлюсь воевать, а вы возьмете и кинете свиток в огонь! И дальше что?
– Ты не забывайся! – окаменел лицом вельможа. – Это у вас, у чужеземцев, властители разбрасывают слова куда ни попадя, а у нас… В общем – этот свиток прошел через канцелярию, уже занесен в книгу Указов, и… ты что, не видишь личную печать Властителя? Величайший не унизится до лжи низкорожденному, так и знай! Потому каждое сомнение в его честности будет воспринято как признак государственной измены! Понял? Я спрашиваю –
