понял?!
– Понял, – кивнул Зимин, подумав, что с языком нужно быть поосторожнее. Враз прищемят. Так-то, конечно, известие радостное, но… слишком много «но». Хотя и шанс. Он уже фактически поднялся с уровня раба до уровня свободного, да еще и в перспективе дворянина! Замечательно. Еще бы выпутаться потом, когда настанет час дележки оружия…
– Тебе предоставлен отдельный шатер. Твоим соратникам (подельникам! – мелькнуло у Зимина) – другой. Ты должен набрать команду тех, кто пойдет на захват. Столько, сколько нужно – из заключенных. Им обещается свобода. И награда. Потом обсудим – сколько.
– Желательно обсудить сейчас. – Зимин упрямо наклонил голову, исподлобья глядя на человечка напротив себя. – Я должен что-то им предложить.
– Хорошо, – мрачно бросил Уонг, сверкнув глазами на Зимина. – Каждый получит по пятьдесят золотых и свободу. Если будет ранен – мы вылечим его за наш счет. Покалечен – отрастим конечности или органы. Ты рассказал швеям, что им нужно делать?
– Да. Я подготовил чертежи, отдал. Шьют. Если до завтра успеют – утром можем начать тренировки. А ночью – штурм.
– Успеют! – уверенно заявил вельможа. – Или вообще никуда больше никогда не успеют!
Он помолчал, поднял взгляд на Зимина и негромко спросил:
– Насколько ты уверен в успехе? Каков процент благополучного исхода дела?
– Процентов восемьдесят, – помолчав, подумав, ответил майор. – Меч дашь?
– Боишься просто так входить в рабский загон? – понимающе кивнул Уонг и улыбнулся. – Правильно. Кстати, как прошло обучение? Голова не болит? Соображаешь?
– Болит, но соображаю, – без улыбки констатировал Зимин, сжав пальцы в кулаки. – Ты же не хочешь, чтобы нас со Слюсарем придушили в загоне? Вот и давай меч! Или доверяешь – или не доверяешь.
– Я не доверяю никому, – пожал плечами Уонг и тут же поправился: – кроме Властителя. Что касается меча – вон там видишь стойку? Бери себе какой захочешь, по руке. И кинжал. Вон там – перевязь и ножны.
– И метательные ножи.
– И метательные – вон перевязь с метательными. Замечу – если ты войдешь в шатер Властителя с оружием, а тем более возьмешься за рукоять, когда находишься в досягаемости от Величайшего, – тебя немедленно убьют. Помни это – больше напоминать не буду. Если ты настолько глуп, что не запомнишь, – значит, и медяка не стоишь. И вот еще что – оружие носят только свободные. Если ты носишь оружие – значит, можешь быть вызван на поединок. Поединки у нас – это запросто, это все равно как высморкаться. Или руку обмочить. Потому я запрещаю тебе отвечать на вызов. Если кто-то попытается это сделать, отвечай, что Властитель запретил тебе участвовать в дуэлях, и если есть желание отрубить тебе голову – пусть обращаются с прошением к Величайшему. Я посмотрю, как они на это решатся! Хо-хо-хо! А теперь отправляйся выбирать оружие и шагай за своими спутниками. Давай, давай – мне без тебя дел хватает!
Зимин подошел к стойке, внимательно осмотрел стоящее в пазах оружие. Клинки не отличались особой отделкой – ничего золотого и даже серебряного на рукоятях и эфесах не было. Не было и рисунков на клинке, которые так любят пижоны и обыватели, не понимая, что любое нарушение структуры клинка во время боя может иметь роковые последствия для его владельца. Все клинки были тусклыми, матовыми, и на них проглядывалось что-то вроде морозного узора – дамасская сталь, как ее назвали бы на Земле. Сотни прутьев, сваренных вместе, откованных до бритвенной остроты, закаленных особым образом, чтобы никогда не ломаться, чтобы всегда быть наготове и по желанию хозяина обагриться горячей человеческой кровью.
Клинки любят кровь. Они, как живые злобные вампиры, мечтают о той трепетной минуте, когда смогут ощутить сладкую влажность разрезаемой плоти. Их для того и сделали.
Плотницкому топору снится янтарный сруб, пахнущий смолой и скипидаром, кухонный нож пропитан запахами гуляша, подгоревшей капусты и пряностей, боевой же клинок не мечтает ни о чем, кроме железистого запаха крови, стонов врага и криков умирающих лошадей, которым он вспорол брюхо либо подрубил ноги.
Бесполезная сталь, которая годится только для убийства, подумал Зимин, и рука его сама собой потянулась к длинному, слегка изогнутому мечу с крестообразной рукоятью. Около метра длиной, неширокий, напоминающий казацкую саблю меч будто затрепетал, когда Зимин начал оглядывать ряды орудий убийства. И лег в его руку легко, непринужденно, как любимая женщина, прильнувшая к плечу долгожданного мужчины. Это был Он, его меч. Зимин откуда-то это знал и, так как привык подчиняться интуиции – не раздумывая, выбрал Его.
– Хороший выбор! – усмехнулся Уонг, возникший из-за плеча. – Это меч работы мастера Ванега, ему лет сто. Не самый лучший его меч, но очень хороший. Говорят – делался для великана вроде тебя. Для нас он великоват. Мы предпочитаем мечи покороче и потоньше. Да и крестовина – редкость. Наши мечи обычно не имеют таких вот крестовин. Почему ты выбрал именно его?
– Он… он… в общем – я хочу его! – не решился сказать Зимин, и Уонг понимающе улыбнулся:
– Он с тобой говорил. Он хотел, чтобы ты его взял. Это меч высшего сословия, и среди них попадаются говорящие мечи. Как этот.
– Говорящие? – скривился Зимин. – Я не верю в мистику! Обычная железка, просто по длине подходит и хорошо в руку лег, не более того!
