недавно появившееся чутье на опасность.
Лекса, правда, несмотря на свое состояние, все же успела дернуться, но в итоге только получила прикладом по затылку.
Не успел я толком испугаться, как одна из фигур приобрела четкость и превратилась в бойца, облаченного в закрытый боевой костюм. Он постоял пару секунд, будто бы присматриваясь к моему лицу, а затем присел рядом на корточки и, нажав кнопку на шлеме, убрал затемненное забрало. А я, увидев его лицо, сразу же успокоился.
– Так, так, так, – задумчиво проговорил Быков. – Капитан Чезари. И какими же судьбами ты оказался в наших краях?
– Да, собственно, вас и искал, – попытался улыбнуться я. – Я…
– Майор, – не дал мне договорить один из бойцов, обратившись к Быкову. – У этой девчонки комм передает какие-то зашифрованные сигналы.
– Уничтожить!
– Нет, стойте! – закричал я, глядя на то, как еще один боец быстро снял с руки Лексы браслет комма, кинул его на землю и, наведя на него ствол лазерной винтовки, выстрелил.
А в следующую секунду шею пронзила дикая, просто невыносимая боль – и пришла темнота.
Глава 41
В себя я пришел внезапно. Только что была невыносимая боль, сменившаяся небытием, а в следующее мгновение я осознал себя лежащим на чем-то мягком и удобном. Не открывая глаз, осторожно пошевелил пальцами на руках и ногах, желая убедиться, что все еще жив. Жив, несмотря на взорвавшуюся в затылке бомбу, которая должна была попросту оторвать мне голову. Должна была, но почему-то не оторвала. Судя по ощущениям, голова была на своем законном месте и, что удивительно, даже не болела. Да и общее самочувствие было отличным, будто я просто хорошо выспался. Но так быть не должно.
Неожиданно в голове появилась мысль, которая, сформировавшись, одновременно и обрадовала и напугала. А что, если я все же умер. Умер в этом мире, в теле Томаса Чезари и теперь мое сознание вернулось обратно, а я сейчас лежу в больнице, где-то в России. Хотя мог быть и другой вариант. Открыв сейчас глаза, я обнаружу себя не в теле Лехи или Томаса, а в теле кого-нибудь еще. Вдруг неведомая сила, переместившая мое сознание один раз, на этом не остановится? Хотел бы я этого? Что лучше: умереть окончательно, или скитаться из одного мира в другой, оживая каждый раз другим человеком?
Правдиво ответить на эти вопросы я не мог даже самому себе. С одной стороны – вечная жизнь это, конечно, хорошо. Но с другой… Это одиночество. Вечное одиночество, страшнее которого не может быть ничего.
– Эй, парень, – неожиданно раздался совсем рядом молодой женский голос. – Ты как себя чувствуешь?
Сразу же открыв глаза, я посмотрел на обратившуюся ко мне девушку. Молодая, русоволосая, в белом халатике и каком-то смешном чепчике. Она сидела в метре от меня и обеспокоенно вглядывалась в мое лицо. Покрутив головой по сторонам, я выяснил, что лежу, судя по всему, в небольшой больничной палате.
– Ты меня слышишь? – снова спросила девушка.
– Да, – кивнул я.
– Как себя чувствуешь? – повторила она свой первый вопрос. – Ничего не болит?
– Не болит, – еще раз прислушавшись к своим ощущениям, автоматически ответил я.
– Даже так? – бровки моей собеседницы удивленно взлетели вверх. – Прям совсем-совсем не болит?
– Совсем. Где я?
– Интересно… – задумчиво протянула девушка, проигнорировав мой вопрос. Затем достала какой-то небольшой прибор и направила в мою сторону. С минуту вглядывалась в видимый только ей экран, а потом снова всмотрелась в мое лицо. Удивленно так.
– Где я? – повторил я свой вопрос, начиная немного раздражаться.
– Подожди, – отмахнулась она и, отложив прибор в сторону, набрала какую-то команду на своем комме. Похоже, с кем-то связывалась, что и подтвердилось через пару секунд, когда девушка заговорила. – Быков далеко? Передай ему, что пациент очнулся… Да, в сознании… Он сможет не только говорить, но даже спляшет при желании… Хорошо, жду.
Договорив, она снова задумчиво посмотрела на меня.
– Сейчас тебе все объяснят, – смешно нахмурив брови, сказала девушка. А затем неожиданно спроси ла: – Слушай, парень, а ты кто такой?
– Меня зовут Томас, – представился я.
– Да знаю я, как тебя зовут! Не включай дурака!
Я имею в виду… – она замолчала на полуслове, а за тем как-то расстроенно добавила – Ладно, неважно.
Не мое дело.
Я смотрел на нее и не понимал абсолютно ничего. Очень странная особа. Следующие минут пять прошли в молчании, до тех пор, пока не открылась дверь, и в палату не вошел Быков в сопровождении одного из своих бойцов. Руслана, если мне не изменяет память.
