Это был приказ. Я положила пару кусков курицы и немного овощей. Карл хлестал вино, как воду.
– Осторожней, Первый, – хихикнула одна из девушек. – А то вырвет, как тогда.
Все дружно засмеялись.
Карл криво ухмыльнулся:
– Подумаешь, оконфузился разок. Да еще в бытность «розовым».
– Вот-вот, отстаньте от человека. Он свое вино заслужил. – Двадцать Второй шутливо ткнул Карла в бок. – Салаге простительно. И потом, после первой стычки с жужуном мы и не такое выделывали.
Все одобрительно загудели.
– Я вообще упала в обморок, – призналась та же собирательница как бы из солидарности. – Ну, когда увидела.
Карл улыбнулся:
– Зато с фантомами ты здорово управляешься, Шестая.
– Спасибо.
Самое страшное, они говорили искренне, без всякого притворства. Карлу не просто нравилась компания, он буквально сроднился с «алыми». В принципе, понять его можно. Похожие эмоции я испытала, примкнув к шайке Джексона. Наверное, Карлу не нашлось места в Синдикате.
Нашира с удовлетворением наблюдала. Представляю, как ее забавляет происходящее. Глупые людишки смеются над испытаниями, на которые госпожа наследная правительница их посылает, кормятся с ее руки, а она при этом чувствует себя великой и могущественной.
– Почему на тебе розовая туника? – раздался вдруг пронзительный голосок. – Ты сражалась с эмитом?
Я подняла голову – все взгляды были обращены на меня.
– Да, вчера ночью.
– Что-то я тебя не припомню, – нахмурил густые брови Двадцать Второй. – В каком отряде сражаешься?
– Ни в каком.
Беседа начинала мне нравиться.
– Так не бывает, – вступил другой собиратель. – Кто из людей живет с тобой в резиденции? Кто куратор?
Я весело подмигнула Двадцать Второму:
– У куратора я единственная. Его вы все наверняка знаете. Это принц-консорт.
Повисла долгая пауза. Я отхлебнула вина и поморщилась от непривычного терпкого вкуса.
– Принц-консорт не ошибся в выборе, заполучив такую ценную подопечную, – коротко рассмеялась Нашира. От этого смеха по спине побежали мурашки – как будто колокол ударил не в такт. – Ей в одиночку, без помощи куратора удалось победить жужуна.
Снова молчание. Похоже, никто не гулял по лесам без рефаитов и уж тем более не сражался с эмитом голыми руками. Тридцатый как будто озвучил мои мысли:
– Выходит, он не дерется с эмитами, госпожа наследная правительница?
– Принцу-консорту запрещено приближаться к ним. Моему жениху не пристало выполнять работу «алых».
– Понятно, госпожа наследная правительница.
Ощущая взгляд Наширы, я уткнулась в тарелку и занялась картофелем.
На самом деле страж регулярно дрался с эмитами – ведь я лично врачевала его раны. Получается, делал он это втайне от Наширы. Та, возможно, догадывалась, но не было доказательств.
Тишину нарушало лишь позвякивание приборов. Я жевала овощи, размышляя о странном поведении стража. Ему нет никакой нужды рисковать жизнью, но все-таки он идет и сражается. Наверняка этому есть причина. Но какая?
«Алые» переговаривались вполголоса: спрашивали, кому как живется в резиденциях, восхищались красотами древней архитектуры. Иногда разговор касался арлекинов («Самые настоящие трусы, все до одного. Жаль, ведь есть там неплохие ребята»). Кэтрин гоняла кусок по тарелке, вздрагивая от любого упоминания Трущоб. Тридцатый еще не успел оправиться от смущения, а Карл жевал с преувеличенной энергией, запивая каждый кусок целым бокалом вина. Когда тарелки опустели, появились невидцы с десертом. Дождавшись, пока собиратели насытятся, Нашира вновь заговорила:
– Теперь, когда с угощением покончено, предлагаю немного поразвлечься.
Карл утер жирные губы салфеткой. В зал вошли арлекины. Уже знакомая заклинательница взяла скрипку, и помещение наполнилось чарующей мелодией. Прочие тем временем исполняли акробатические трюки.
– Перейдем к делу, – начала Нашира, не обращая ни малейшего внимания на представление. – Те из вас, кто беседовал с надсмотрщиком, наверняка поняли, в чем заключается его миссия. Он главный поставщик ясновидцев для Сезона костей. Вот уже несколько десятилетий я пытаюсь раздобыть ценные кадры из подпольного Синдиката Сай-Лона. Многие в курсе, о чем речь, а некоторые даже состояли в банде.
Тридцатый и Восемнадцатый заерзали в креслах. Лично мне их физиономии ни о чем не говорили, но это не показатель – моя епархия ограничивалась
