случае можно обойтись предчувствием. – Песня заиграла снова, ускоряя темп. – Теперь при первой возможности атакуй меня фантомом. И отделись от тела, как будто хочешь переселиться.
Прыжок последовал незамедлительно. Дух и плоть трещали по швам. Кое-как мне удалось прорваться сквозь все зоны лабиринта и вылететь в эфир.
Полет был недолгим. Серебряная пуповина натянулась проволокой и потащила меня назад.
– Поднимайся, – велел Страж.
Пошатываясь, я встала.
– Ничего не понимаю… Почему не сработало?
– Нет адреналина. Ты больше не боишься меня, инстинкт самосохранения притупился.
– Значит, мне все время нужно бояться?
– Не исключено, – нехотя признал Страж. – Но по-хорошему – ты должна управлять своим даром, а не страх.
– Обязательно приму к сведению. – Шаг, поворот, снова шаг. – Давай представим, что ты у нас один такой одаренный.
– Лучше не представлять. – Страж схватил меня за руку и крутанул так, что мои волосы веером разлетелись по его груди. – Давай, почувствуй эфир. Прыгай.
Мой фантом легко вырвался на свободу, перемахнул через барьер… и в следующий миг пулей срикошетил от непробиваемого лабиринта. Я очнулась от боли в затылке, которым приложилась об пол.
– Маловато скорости, – заметил Страж.
Он стоял не шелохнувшись, руки сложены за спиной.
– Это у вас такой юмор? – Превозмогая головокружение, я встала. – Schadenfreude?[8]
– Вовсе нет.
– Никогда не задумывался, какой ты подонок?
– Было пару раз, – сверкнул глазами Страж.
Я повторила попытку и даже смогла продержаться долю секунды, прежде чем рухнула на колени.
– Не используй гнев, Пейдж. Представь, что фантом – это бумеранг. Запускаешь – и он сразу возвращается. – Страж помог мне подняться. – Не забывай, чему я тебя учил. Попробуй коснуться моего лабиринта и возвращайся назад до того, как упадешь. И главное – танцуй и падай.
– Танцуй и падай? Это как?
– Элементарно. Вспомни Лисс.
При упоминании о Лисс у меня защемило сердце. Но он прав. Юная акробатка взбиралась по разноцветным шелкам, заворачиваясь в них, как в кокон, а после устремлялась вниз, к сцене.
– Твое тело якорем тянет тебя к земле. Чем больше внимания уделяешь ему, тем сложнее духу отделиться. Вот почему раны так мешают тебе при странствиях. – Страж взял меня за подбородок. – Вставай.
Его большой палец коснулся моей щеки. Ладонь крепче сжала подбородок, заставляя пульс биться быстрее.
Это продолжалось секунду, после чего Страж отстранился. Стряхнув оцепенение, я вся отдалась шестому чувству. Представила, как лечу сквозь эфир, на ходу освобождаясь от бренного тела.
Мир снова померк. Мой вес полностью перенесся на носки. Живот напрягся, спина выпрямилась, грудная клетка раскрылась. Я опять ринулась в атаку, удерживаясь на земле лишь кончиками пальцев.
– Пробуй, – подначивал Страж, – лови ритм. Раз-два-три!
Я крутнулась вокруг своей оси и выпустила фантом.
Тот легко и стремительно помчался к лабиринту. Ощущение, словно бросаешь не водолазную капсулу, как обычно, а мелкую монетку. Моему взору предстал внутренний лабиринт. Там, где раньше лежал пепел, теперь горел ослепительный свет. Сосредоточие существа Стража, он манил меня, искушал завладеть сознанием… Не колеблясь, я рванула назад, к своей телесной оболочке.
Мои ладони уперлись в цемент. Руки и ноги дрожали, но я не упала.
Выстояла!
Песня вдруг оборвалась, и я рухнула как подкошенная, но вместо привычной боли мною овладел безудержный смех. Придерживая меня за локти, Страж помог встать.
– Это лучшая музыка на свете, – улыбнулся он. – Когда ты последний раз смеялась?
– А ты вообще умеешь смеяться, Арктур Мезартим?
– У принца-консорта Наширы мало поводов для радости.
Заиграла новая песня, но я ничего не слышала. Мы стояли совсем рядом, его ладони по-прежнему на моих руках.
