Из синих очей коротышки брызнули слезы:
— Он видит нас! Он идет! Ты украл его добычу, он теперь злой на нас обоих!
Вой раздался намного ближе. Его обладатель, похоже, бегал с немалой скоростью.
— Кто — он?
— Государь… Живоглот… Живоглот, тварь, чудище из Чрева!
Чудище… кто бы сомневался. В таком месте, похоже, совсем не обитают розовые пони.
— Я не могу идти… ты… как тебя… святой-добрый человек, радость очей моих, красивый, мудрый, послушай! Я. Не. Могу. Идти!
— Ты что же, хочешь, чтобы я тебя понес?
— Прошу, не бросай, святой-добрый человек! Я век буду твоим должником!
Я рывком поставил недомерка на землю. Тот издал громкий вскрик и упал. От боли вены на его тонкой шее вздулись, слезы ручьями катились по щекам.
— А-а-а, Спящий… Это не вывих! Я сломал лодыжку! Понеси, молю, молю униженно, на коленях, я не стану тебе в тягость! А потом… я отплачу тебе за заботу сполна! Золото, хочешь золота? Или мою родную сестру!
— Много чести, ездить у меня на закорках, — буркнул я. Но не оставлять же калеку монстру? Джорек бы это сделал, если бы не услышал о Сегретто… А я — нет. Я — Тиха Громов, только в новом теле. Новый, усовершенствованный Тиха, который не бросит никого на поживу чудовищу! Я самый, мать его, суперменистый супермен, я прилечу и спасу, землю остановлю, если надо будет. С другой стороны — драться неизвестно с кем голыми руками я не буду. Этой твари… как там ее, живоглот? — хватило аппетита обглодать целого коня! А я хоть и крупный, но поменьше лошади. Бежать — не позорно. Позорно — не бежать и попасть в желудок монстра.
Коротышка заскулил, как побитый щенок. Он возился в пыли, отставив покалеченную ногу.
Ругаясь так, как никогда не ругался, я схватил его за ворот, и кинул за спину, как мешок с картошкой.
— Обними меня правой рукой!
— Ох!
— За шею — рукой!
— Я съезжаю!
— Заткнись и обними меня правой рукой!
Рука коротышки обвила бычью выю Джорека. Я напряг кадык: нормально, не задохнусь. Ноги недомерка я удерживал на предплечьях. Занятная, чувственная поза! Хорошо, что нас никто не видит… не считая таинственного государя, названного почему-то живоглотом.
— Но одной рукой…
Я увидел, что скверно завязанный узел на опояске развязался. Да что ж такое-то! Нет времени перевязывать, каждая секунда на счету!
— А второй держи мои штаны! И не дай бог, если они упадут!
— Клянусь Спящим, я удержу! — Недомерок ухватился за штаны и дернул. — Моя родная сестра! Помни о моей сестре! Она брюнетка, высокая и пышногрудая! А зад у нее как спелый персик! Клянусь, я не трогал, но мне говорили! Бархат, бархат!
— Не блажи! — Кренясь то влево, то вправо, я двинулся по кочковатому пустырю, постепенно набирая скорость. В голове жужжали пчелы, пленка перед глазами делала туман кровавым. Чертова регенерация куда-то запропастилась, а, верней всего, просто не могла толком восстановить мои силы без еды и воды.
Из пасти преследователя выплеснулся вой. Я уже ясно различал, как бухают в землю ножищи монстра, как трещат ветви под напором огромного тела. Все ближе и ближе. Тварь бежала на двух ногах — я-Джорек слышал это по звуку. Не зверь… двуногий демон. Живоглот. Глотает, как лев, не жуя, просит добавки. Надеюсь, встану ему поперек горла.
Тварь нагонит — это только вопрос времени.
— Правей! — скомандовал недомерок, поддернув мои штаны так, что ткань врезалась между ягодиц. — Большак вон там. Скорей! Да что ты плетешься, как черепаха?
Блеснул влажный булыжник — я резво помчался по большаку, вбивая ноги в мостовую. Дорога была в щербинах. Приходилось следить, чтобы не попасть в такую носком сапога.
Асфальт тут, как видно, еще не изобрели, что странно — летательные аппараты ведь уже в ходу. Хотя эти Прежние, как уже говорил, скрывают свои секреты от жалких людишек. Интересно, на каком они уровне развития, ведь изобрели такие штуки, как громолет и болтер? Может, тьфу-тьфу, и в космос летают?
Мелькнули скаты холмов. Дорога сделала петлю, затем раздвоилась.
— Налево! — тут же приказал коротыш. Он, явно, знал местность и не терялся даже в тумане.
