Холланда стала глубже, когда последние частички пепла легли на развалины, и Келл обрадовался (самую малость) тому, как расстроился антари. Возможно, он их и чуял, но уж точно не видел.
В конце концов, когда пепел осел, а Келл и Лайла так и остались невидимыми, Холланд засомневался в своих ощущениях. Он спрятал в ножны саблю, отступил на пару шагов, потом развернулся и зашагал прочь. Плащ развевался у него за спиной.
Как только он ушел, Келл разжал руки, и Лайла бросилась к серебряным часам.
– Лайла, – окликнул он.
Она его не услышала. То ли потому, что его голос не долетал до нее из-под волшебной пелены, то ли потому, что ее мир сжался до размера маленьких, испачканных кровью часов. Лайла упала на одно колено и дрожащими пальцами подняла их.
Келлу хотелось тронуть ее за плечо, но его рука прошла насквозь. Значит, действительно магия камня сделала их не просто невидимыми, а бестелесными.
– Прояви меня, – приказал он камню.
По телу заструилась энергия, пелена рассеялась, и Келл опустился на колени рядом с Лайлой. Он поразился тому, как все было просто: волшебство совершилось без усилий, но это был первый случай, когда магия добровольно разрушила свои чары. Однако оставаться на виду было опасно. Келл взял Лайлу за руку и молча приказал талисману спрятать их. Тот повиновался и вновь скрыл обоих под призрачной пеленой.
Лайла вздрогнула от прикосновения Келла, и ему захотелось сказать, что все хорошо, что, возможно, Холланд просто забрал часы, а Бэррона не убивал… но Келл не хотел лгать. У Холланда было много разных качеств, по большей части хорошо скрытых, но сентиментальности среди них не было. Даже если когда-то в его душе жили жалость и сострадание, их давно выжег Атос.
Холланд безжалостен.
А Бэррон мертв.
– Лайла, – мягко сказал Келл. – Прости.
Она крепко сжала в руке часы и встала. Келл поднялся вместе с ней, и, хотя она старалась не смотреть ему в глаза, он прочитал в ее лице боль и ярость.
– Когда все закончится, – прошептала Лайла, пряча часы под складками плаща, – я хочу сама перерезать ему горло. – Затем девушка выпрямилась, судорожно вздохнула и сказала чуть громче: – Так как идти к Флетчеру?
Глава 10
Белая ладья
Бут рассыпался на глазах.
В этом мрачном, сером Лондоне тело пьяницы продержалось совсем недолго, чем был очень недоволен тот, кто выжигал его изнутри. И дело тут не в магии: просто здесь не за что было ухватиться, нечем питаться. В людях теплилась лишь маленькая искорка жизни, а не то яркое пламя, к которому привыкла тьма. Так мало жара, и его так легко погасить. Проникая внутрь тел, он сжигал их дотла: кровь и кости превращались в пепел.
Тот, кто недавно был Бутом, скосил черные глаза на свои обугленные пальцы. Топлива так мало… Но попытка не пытка. В конце концов, хотя он и оставил у доков несколько сброшенных оболочек, когда-то бывших людьми, зато всего за час пересек район, который называли Саутуарк.
И теперь тело, которое он подобрал в проулке за таверной, тоже разрушалось. Черное пятно на груди пульсировало, с кровью из раны уходила жизнь. Пожалуй, не стоило закалывать пьяницу. Но на тот момент ему казалось, что это самый быстрый способ заполучить оболочку.
Но оболочка долго не протянет, и что делать дальше, непонятно. А пьяница, похоже, уже начал разлагаться.
Кусочки кожи отслаивались на каждом шагу. Люди на улице таращились на него и шарахались, как от чумного. Впрочем, магия – та же болезнь, прекрасная болезнь. Но только в том случае, если сам больной достаточно силен и телом, и духом. Здесь же люди были слабыми и безвольными.
Он шагал по городу – точнее, уже тащился, ковылял. Жизнь этой оболочки догорала.
В отчаянии он повернул туда же, откуда начал, – к таверне «В двух шагах». Его тянуло к этому странному месту. Почему, он и сам не знал, – посреди этого холодного и мертвого города только таверна излучала слабое тепло. Словно проблеск света, жизни, магии.
Если удастся попасть туда, возможно, он еще найдет там огонь.
Он был настолько поглощен желанием добраться до таверны, что даже не заметил человека, стоявшего у ее двери, и быстро приближающейся кареты, когда сошел с тротуара и шагнул на проезжую часть.
Эдвард Арчибальд Таттл стоял у таверны «В двух шагах» и хмуро смотрел на часы.
Заведение должно было уже открыться, но двери были заперты, ставни закрыты, а внутри царила непривычная тишина. Он снова достал карманные часы. Уже начало первого. Как странно. «Подозрительно, – подумал он, – чертовщина какая-то». Что же произошло? У него в голове замелькали десятки вариантов – один другого мрачнее.
Родственники твердили, что у Эдварда слишком богатое воображение, но он считал, что это всем остальным не хватает воображения, интуиции и умения чувствовать магию, которым он, безусловно, обладал. Точнее, к этому стремился. Но на самом деле, хотя он ни за что бы в этом не признался, уже
