его груди так сильно, как только могла, я ощутила, как Ал еще раз нежно погладил меня там, внизу, и приставил рвущуюся вперед плоть к нежным, чувствительным складочкам.
Он мог сам настойчиво войти в меня, пронзить одним ударом, заставить испытать боль, но вместо этого, подхватив под бедра, помог мне самой насадиться на него, медленно, сладко, замирая от каждого преодоленного миллиметра, разрывая себя изнутри и чувствуя болезненное наслаждение от этой пытки. Я ощущала жар и стальную твердость его плоти, толщину, которой боялась и которая теперь наполняла меня, боль, которая саднила и заставляла всхлипывать.
– Тшшш, – пропел он мне на ухо. – Теперь ты моя, девочка.
Выйдя почти до конца, оставив внутри лишь твердое острие своей плоти, Аластар вновь пронзил меня. Я мучительно впилась ногтями в его плечи, оставляя красные борозды царапин, а взамен получила новую, еще более сильную фрикцию. Затем следующую… и следующую…
– Ах… Ах… – вырвалось из меня.
– Потерпи, девочка, я знаю, ты можешь, – шептал Аластар, перенося свою руку на мое лицо. Я ухватила ртом его пальцы и вобрала в себя, желая познать вкус этой плоти. Это завело мужчину еще больше. – Моя Тори… Только моя…
Он ускорил темп, прижимая к себе все сильнее и заставляя тихо стонать от каждого нового удара внутри себя. Боль плавно сменилась наслаждением и жаром чего-то необузданного, что вот-вот готовилось взорваться. Я крепче обхватила ногами его талию, желая оказаться еще ближе, принять до конца, почувствовать скольжение его члена внутри себя и знать, что Алу так же хорошо, как и мне.
Он любил меня неистово, вдалбливая себя так глубоко, насколько мог, словно пытался завоевать еще какие-то до сих пор неизведанные им миллиметры. Он дышал моим ароматом, скользил губами по щекам, сжимал зубами мочку уха, а я прикусывала его пальцы, ласкала их языком и теряла голову от тихого шепота:
– Любимая, сладкая… Какая же ты сладкая…
Аластар с рычанием вошел в меня особенно глубоко, и невидимая пружина моего наслаждения распрямилась, заставив исторгнуть из себя сладострастный крик. Я взорвалась тысячами осколков, и под этим взрывом родилась новая, маленькая вселенная. Пульсация била тело, а я открытым ртом хватала воздух, которого показалось очень мало. Чувствовала изливающееся в меня семя, принимала его, дрожа от накрывающих волн экстаза.
Аластар крепко обнял меня руками, прижал к себе, все еще не покидая моих пределов, жарко прошептал на ухо:
– Теперь я никуда тебя не отпущу. Никогда. Буду любить тебя и нашего ребенка. Никому не позволю причинить вам вред. Только пообещай, что не сбежишь от меня сама. Умоляю, Тори… Пообещай.
– Обещаю, – уткнувшись лбом в его плечо, выдохнула я.
Мысли медленно возвращались в голову, давая осознать, что только что произошло между нами.
Любовь. Секс.
Я сидела на тумбе, сжимала в объятиях мужчину, восстанавливала сбившееся дыхание и прятала лицо под мокрыми волосами, прикрыв глаза от еще не прошедшего наслаждения.
Не могла сдержать дурацкую улыбку, которая возникла на лице и с каждой секундой становилась все шире. Ал продолжал целовать меня в макушку, согревая своим дыханием, и гладил по спине руками.
– Знаешь, – прошептала я. Мне вдруг очень захотелось признаться Аластару в одной странной вещи. – Раньше я думала, что после своего первого раза тут же побегу проверять, не пропал ли мой дар. Ведь если бы я ошиблась, то его отсутствие, как индикатор, указало бы о моей потере.
– А сейчас?
– А сейчас я понимаю, какой была дурой, – подняла взгляд на Фокса. – Просто чувствую, что дар по-прежнему со мной, но использовать его больше нет смысла. Мне претит мысль, что я могу подойти к другому мужчине и поцеловать его ради проверки.
И это было действительно так. Теперь мне было попросту незачем это делать, ведь рядом стоял мужчина, чьей фантазией была реальная я. Не иллюзия, сотканная из извращенных желаний, а именно я.
Порочная, грешная, циничная.
Нас тянуло друг к другу давно. Это было понятно еще в новогоднюю ночь, когда он пришел пьяный, замерзший к моему дому, наплевав на все свои принципы.
Пришел к той, кого считал шлюхой, о ком думал как о женщине, имевшей сотни мужчин, и все же воспринявший меня всерьез. Уже гораздо позже он узнал от Виктории правду о моей истинной натуре. Наверное, это дало окончательный толчок его чувствам.
Он был готов принять меня такую, какая я есть на самом деле… Но общество…
Оно осудит. Прежде всего его. Никому нельзя объяснить, что шлюха из Квартала была девственницей-суккубом, несколько лет морочившей головы клиентам похотливыми иллюзиями.
– Ал, – спросила я его, когда он подхватил меня на руки и вынес из ванной, – что будет дальше?
Мужчина наклонил ко мне голову, в его глазах будто плескалось звездное небо. Глубокое, озаренное счастьем и безмятежностью.
