его слышал.
Амелия так и не узнала, как оно звучало на самом деле. Отец сам не говорил и другим запретил трепать языками. Принцесса знала, что ее мать отдала жизнь, пытаясь избавить дитя от ужасной участи, но добилась лишь смягчения приговора: не смерть, а сон. Сон, избавить от которого мог лишь сын Хайвергов, не ведающий, что творит.
Шли годы, ничего не происходило, и слова Кадарги стали казаться чем-то нереальным, пустой угрозой…
Однажды, проснувшись на закате, Амелия обнаружила в своей комнате черную птицу. Девушка попыталась выгнать ее, но та вдруг набросилась на юную принцессу и поранила ей руку.
— Птица, — повторила Амелия, — наверное, она и была моим проклятием?
Она слегка повернула голову и посмотрела мне в глаза. К тому моменту мы уже давно сидели на подоконнике, девчонка доверчиво прижималась ко мне теплым плечом, а я по-свойски обнимал ее за талию.
— Очень может быть, — согласился я. — Выходит, я и есть тот самый несознательный Хайверг.
— Первый добрый Хайверг? — доверчиво улыбнулась она.
Я замер. Странное щекочущее чувство родилось в горле. Захотелось покрепче прижать к себе эту чудную девчонку, погладить по голове, защитить, успокоить… Мои пальцы скользнули по ее бледной щеке, убрали за ухо смоляную прядь.
«Ромыч, что ты делаешь? Куда, к японским ежикам, лезешь?» — Голос разума пока действовал. С большой неохотой я убрал руку.
— Не знаю, насколько добрый… Амешт уже не тот, что ты знала.
Я без особой охоты выпустил девушку из объятий и спрыгнул с подоконника. — Идем, нужно найти отца.
Она серьезно кивнула и вложила свою узкую ладошку в мою руку.
— Твой отец — он тоже Хайверг? Он не будет против, что ты…
— Мой отец — мировой мужик и имел… в виду всю родню вместе с их заморочками. Кстати, он может знать, как связаться с ташшарами.
В последнем я совсем не был уверен, но уже не раз убеждался в отцовских талантах находить выход из, казалось бы, тупиковых ситуаций.
Амелия внимательно посмотрела мне в глаза и торжественно произнесла:
— Вверяю тебе себя, Роман Хайверг!
ГЛАВА 37
Это было именно то помещение. Огромнейшая спальня с накрытой балдахином кроватью, а на ней…
Я в три прыжка пролетел комнату и отдернул ткань.
Да. Это была Юля. Она тихо спала, грудь мерно вздымалась и опускалась, прикрытая легким шелком нарядного платья.
Опустившись на колени, я нежно погладил рассыпавшиеся по подушке золотистые локоны, провел рукой по щеке.
— Юля! Юлечка! Проснись! Ты слышишь меня?
Глупый вопрос. Конечно же она не слышала!
Я позвал еще, потом вспомнил про старый, как сказка, способ снятия заклятий и поцеловал свою принцессу. Увы! Безрезультатно.
— Как же ты наивен, Артур! — раздался за спиной издевательский смешок Морганы. — Здесь нужно кое-что посильнее, чем пара глупых поцелуев!
Я поднялся на ноги, обернулся.
Ведьма стояла в нескольких шагах от меня, уперев кулаки в бедра, гордо откинув голову, и дерзко улыбалась.
— Ну, здравствуй, Арчи!
— Здравствуй. Как видишь, я все-таки добрался до цели, обойдя все твои ловушки.
— Да, ты чертовски везуч, — сухо подтвердила она, — ты даже Мерлина уделал, хотя к старости он стал сильно сдавать. Но наша игра еще не закончена!
— Кто б сомневался!
— Одна я знаю, как разбудить твою красотку, Арчи! — продолжала Моргана, — и чтобы спасти ее, ты отдашь мне свою Силу!
— И тогда ты убьешь нас всех, не так ли? — заметил я. — Хочешь Силу — отбери ее! Где ты спрятала меч, сестричка? Доставай, и — в позицию!
Она повела головой из стороны в сторону, а улыбка на ее лице стала торжествующей:
