– Хотя, – продолжал голос, – я не исключаю возможности того, что моего полимерного червя схватил ИскИн, это представляется мне маловероятным. Искусственные интеллекты – совершенно лишенные воображения существа.
Грейди перевел взгляд на Малого.
– Вы собрали эту штуку… из оборудования БТК?
– Не я. Вы, мой друг, забегаете вперед. Вы же еще не определились, можно ли мне доверять, помните?
– Ох, – кивнул Грейди, – точно.
– Как доказать свою человеческую природу в мире, где искусственный интеллект стал обычным делом?
– Я не уверен, что знаю ответ.
– Мы решили в таких ситуациях сосредотачиваться на том, что отличает разум человека от интеллекта машины, – а именно на функциях человеческого организма.
– «Мы»? Так вы не один, есть кто-то еще?
– Э-э нет, давайте-ка по порядку, друг мой. Лучше ради обоюдного удовольствия определимся с человеческой сущностью каждого из нас.
– При помощи функций организма? Это как же? Шутить про пердеж станем?
– Нечто вроде. Позвольте, я начну. Пожалуйста, опишите, как пахнут гениталии вашей жены?
– Что за… – насупился Грейди. – Какого хрена вам надо? Вы уже сколько лет тут сидите?
– Ага, вам разве не понятно? Теперь я убежден в том, что вы человек. Машинный разум в его нынешнем состоянии, конечно, мощнее человеческого мозга, но он мыслит более узконаправленно и далек от утонченности. Ни один ИИ, услышав этот вопрос, не смог описать запах женщины – и при этом он начисто игнорировал социальный подтекст, который в любом мужском обществе почти наверняка привел бы к драке.
Грейди неуверенно уставился в потолок:
– Хорошо, в этом есть смысл. – Он еще немного подумал. – Но я в любом случае не могу припомнить, был ли женат.
– Печально слышать, что ваша память оказалась повреждена. Вы удостоверились наконец-то в моей человеческой сущности?
Этот парень какой-то странный, подумал Грейди. Достаточно странный для того, чтобы быть человеком. Он, без сомнения, эксцентричный гений. Но, поняв, что беседует с другим человеком, Грейди почувствовал облегчение и радость.
– Да. На самом деле, так здорово с тобой поговорить.
– Тебе неплохо бы еще убедиться, что я не работаю в этой тюрьме охранником.
– Так это не просто мой личный ад, а тюрьма?
– Да, мой друг. Ты в тюрьме БТК для непокорных гениев под названием «Гибернити». Боюсь, это сомнительная честь.
– И как же мне узнать, охранник ты или нет?
– Просто следуя логике ситуации.
– Ладно. – Грейди помолчал. – И по этой логике выходит, что…
– Ясно же, что ты должен руководствоваться своей собственной логикой. Хотя, если хочешь, я помогу тебе начать.
– Хочу.
– Все дело в централизованном контроле. БТК не нужны лишние свидетели. Заключенные в «Гибернити» умы чрезвычайно редки и очень ценны. Сменяющиеся охранники – лишь сторожа, которые мало что знают об истинном назначении этого места, – на самое деле здесь ищут и находят способы отделить сознание от свободы воли. А также способ подчинить и объединить множество сознаний, создав таким образом биологическую квантовую решетку. Машину, состоящую из множества душ, но лишенную самоосознания.
Задумавшись об этом, Грейди испугался. Он начал рассуждать логически:
– Значит, в БТК не хотят, чтобы с нами хоть кто-то взаимодействовал.
– Верно. Если не считать экстренных ситуаций, охранником не разрешено общаться с заключенными. Они охраняют тюрьму, а не нас – и в некотором роде сами находятся в заключении. Охранника, вступившего во взаимодействие с кем-нибудь из зэков, ждет незамедлительное наказание.
Грейди окинул взглядом стены камеры:
– Никто никогда не придет, чтобы выпустить нас отсюда.
– Никто за нами не придет. В прошлом месяце исполнилось двадцать восемь лет с тех пор, как меня сюда заключили.
Эта новость придавила Грейди, словно непомерная тяжесть:
– Двадцать восемь… – Не договорив, он сполз по стене. – Господи боже…
– Пожалуйста, не теряй так быстро надежду, мой друг.
