Там, под ними, находился сейчас весь род человеческий. Взгляд Грейди устремился к выгнутой дугой линии горизонта. В отличие от фотографии, чем пристальнее он всматривался в даль, тем больше видел. Он не ожидал ничего подобного и не мог предположить, что самый чудесный миг жизни подарят ему его враги. Джон не мог согнать с лица улыбку.
Через некоторое время он попытался как-то сориентироваться в пространстве и определить, где они летят. Но «вверх» не значило «на север». Он не видел внизу таких узнаваемых полярных льдов – самолет был не на высоких широтах. Измененное гравитационное поле дезориентировало еще сильнее. Было почти невозможно понять, что видят глаза среди этой тьмы внизу.
Гравитационное поле было стабильно и равнялось одному g. Впрочем, опять-таки возможно, его технология уничтожала всякое ощущение падения. Большинство людей не знают о том, что астронавты на космической станции испытывают силу тяжести, которая почти равна земной; невесомость возникает из-за того, что они падают вокруг Земли. По сути, именно из-за гравитации они вращаются на орбите, значит, невесомость вызывает сила тяжести.
Но не в этой невероятной машине. Здесь все было стабильно, нормально, словно в домашнем кинотеатре какого-нибудь миллионера.
Грейди повернулся к одетым в униформу служащим БТК, сидевшим напротив него (оба – молодые клоны Моррисона):
– Я не почувствовал ускорения, даже когда мы преодолевали звуковой барьер.
Копии промолчали.
– Это ведь моя гравитационная технология, да? Вы добились того, что на пассажирский салон ускорение не действует, так? – Он широко улыбнулся. – Потрясающе! – Грейди снова посмотрел в окно. Жаль, что все это – лишь часть зловещего плана: в противном случае было бы действительно здорово. – Мы ведь в мезосфере, да? Тогда для дополнительной тяги можно использовать гравитационные колебания. Возможно, даже для стабилизации. Вы ведь так и делаете?
Клоны Моррисона по-прежнему молча смотрели на него.
– Я прав, так ведь?
Из пассажирского салона кабины пилотов видно не было – отсутствовала даже дверь, через которую туда можно было попасть. Через час или около того окна опять стали непрозрачными. Дело в каких-то свойствах материалов? Казалось, сами иллюминаторы делались то прозрачными, то непроницаемыми для света. Интересно, их изобретатель тоже сейчас сидел в «Гибернити»?
Он снова обернулся к охранникам, но те смотрели на него безжизненно, как статуи. Задавать им вопросы было бессмысленно.
Разочарованный тем, что окно опять скрылось за экраном, Грейди попытался вновь настроиться на дело. Это оказалось сложно, все вокруг слишком сильно отвлекало. То, что он видел, превосходило любые ожидания. Куда там первому классу, тут все было гораздо круче – частный сверхзвуковой реактивный самолет с видом из партера на космос. И все благодаря его гравитационной технологии. Господи, как же ему хотелось продолжить над ней работать!
Но это было невозможно. Он слишком хорошо помнил о жестокости своих тюремщиков. О жизни, украденной у него и у других людей. И о своих безвозвратно утерянных воспоминаниях, от которых осталось лишь смутное, неясное ощущение потери.
Резисторы доверились ему, и он не может их подвести.
Грейди огляделся: салон самолета был отделан тонкой кожей и древесиной грецкого ореха. Он по-прежнему в золотой клетке. Кивнув охранникам, Джон поднял бокал с шампанским:
– За человеческую изобретательность.
Охранники таращились на него, как сфинксы.
Где-то через полчаса они приземлились – совершенно бесшумно, не ощутив ни ускорения, ни торможения. Казалось, они находятся в гостиничном номере люкс, а не на борту самолета. Вскоре раздался приятный звук, и охранники отстегнули ремни безопасности, в которых, впрочем, не было нужды и во время полета.
Темная дверь бесшумно скользнула вверх, потом в сторону, и охранники отконвоировали Грейди в ярко освещенный ангар. Джон на миг застыл наверху металлического трапа. Внизу стоял темно-синий «Кадиллак Эскалейд» с дипломатическими номерами. Периметр патрулировали несколько десятков охранников в штатском с какими-то длинными автоматами наперевес. Те выглядели совершенно обычно для двадцать первого века. Грейди знал, что БТК уже несколько десятилетий как переросло огнестрельное оружие, поэтому стволы в руках охранников казались странно неуместными.
Грейди начал спускаться по трапу и ощутил, как его омывает благоухающий летний воздух. Аромат свежескошенной травы принес с собой волну воспоминаний – туманные, расплывчатые, они все же существовали. Джон вновь почувствовал себя живым. На дверях ангара светились пурпурные и фиолетовые цифры, и он ощущал их невидимую геометрию. Знал, что дело в синестезии, но вновь удивиться разноцветным числам было приятно.
Он обернулся к охранникам:
– Где это мы?
– Продолжайте движение.
Грейди бросил взгляд назад, на нависший над ним кобальтово-синий сверхзвуковой самолет. Из-за линий, скошенных под острыми противорадарными углами, тот походил на ацтекский ритуальный нож. Это была замечательная машина. Бесшумная. Незаметная. Быстрая. Наверное, за эти два часа они
