закончился авианалет, Сергей так и не увидел: близкий разрыв «полусотенной» фугаски отправил его в долгое беспамятство. О том, что из боя его на собственных плечах вынес младший лейтенант Зыкин, он узнал только на следующий день, очнувшись в лесу. До обеда товарищи отлеживались, приходя в себя: особиста тоже прилично оглушило, но куда меньше.
Ближе к вечеру Зыкин сбегал на разведку, спустя час вернувшись в весьма мрачном расположении духа: стало окончательно ясно, что советские части благополучно ушли (что не могло не радовать), но зато они с капитаном оказались в немецком тылу. На захламленном горелой техникой шоссе, по которому вовсю перли танки и грузовики, орудовали трофейщики, изучая растащенные на обочины боевые машины на предмет их дальнейшего использования во благо вермахта и прочего блицкрига. Одного из фрицев, по какой-то немецко-фашистской надобности шарившегося под крайними деревьями опушки, особист потихоньку прикончил в зарослях, захватив автомат с запасными магазинами и две гранаты.
Выразив одной недлинной фразой, изобиловавшей обсценной лексикой, благодарность за захваченное в бою оружие и все, что он думает про умственные способности товарища, Кобрин приказал немедленно сниматься с места и уходить. Не хватало только погоню на «хвост» посадить! На самом деле Сергей прекрасно понимал, что вероятность этого практически нулевая, и гибель камрада просто спишут на действие русских окруженцев, которых после боев по окрестным лесам бродит немалое количество. Но рисковать не стоило. Да и Витьку нужно проучить, чтобы в подобной ситуации сначала думал, а уж потом действовал. Иногда лучше уйти тихо и без оружия, чем со свежезахваченным автоматом (разжился-таки лейтенант таким же, как у него «машиненпистолем», завистник хренов!), но с шумом и никому не нужной пальбой.
Первый час особист обиженно молчал, зло сопя себе под нос, затем не выдержал:
– Степаныч, да понял я, понял! Виноват, больше не буду! Ну, ничего ж плохого не произошло? Да и тело я подальше в заросли затащил и замаскировал что надо. Не сразу и сыщешь.
– Не произошло, – буркнул Кобрин, пряча улыбку. – На этот раз. Ладно, проехали. С оружием разобрался?
– Обижаешь! – воспрянул духом товарищ. – Еще тогда, когда ты танк одной гранатой взрывал. Неплохая машинка, жаль только, переводчика огня нет. И патронов маловато, всего три десятка, с нашим диском не сравнить.
– Кстати, насчет патронов, – припомнив кое-что из своего «послезнания», сообщил Сергей. – Не вздумай все 30 штук в магазин пихать, всегда набивай на два-три патрона меньше. Иначе переклинит, да и пружина слабеет, рано или поздно будет недосыл. И когда стрелять станешь, не за сам магазин держи, а за приемную горловину, – заметив на лице товарища непонимание, показал пальцем. – Вот за эту хреновину, где кнопка стопора. А переводчик тут и на фиг не нужен, как привыкнешь, сможешь даже одиночными пулять.
– Все-то ты знаешь… – довольным голосом пробормотал тот, вертя трофейное оружие в руках. – Что дальше делаем, придумал?
Кобрин фыркнул:
– А у нас есть выбор? Идем себе на восток, держась подальше от дорог и населенных пунктов, да тихонечко переходим линию фронта. Разумеется, если она вообще будет, эта самая линия.
– В каком смысле? Это я про фронт?
– Да в том, Вить, что тут не фронт, а слоеный пирог, неужели сам не догадываешься? Кстати, в этом и наша заслуга имеется. Иди знай, где теперь наши немцев остановят. Хорошо бы, конечно, чтобы поближе отсюда – глядишь, и Минского котла не будет.
– Минского? – нахмурился особист.
– Именно. Невнимательно командира слушаешь, товарищ лейтенант, я, когда про Белостокский котел рассказывал, и об этом упоминал. Но шансы у наших теперь имеются, и неслабые – видал, сколько войск вывести удалось? Им бы пожрать как следует, отдохнуть хотя б сутки, боеприпасы получить да заправиться – и можно снова в бой. Дадут фрицам жару, точно говорю, дадут.
– Расскажешь подробнее?
– Конечно. Как на ночевку станем, так и расскажу. Только это еще не скоро будет, сразу предупреждаю. Жратвы у нас ноль, так что будем идти, пока силы имеются. Как минимум до темноты, потом передохнем до рассвета и засветло дальше двинем.
Но поговорить в этот день им так и не удалось. К сумеркам товарищи вышли к болотистой местности, которую решили обойти стороной, чтобы не рисковать в потемках. Добытая Зыкиным карта осталась у Карбышева, а покоящаяся в планшете трехверстка, с которой комбат встретил войну, ничем помочь не могла, уж больно далеко они удалились от границы. Вот и топали почти половину ночи, огибая болотину, пока окончательно не выдохлись. Ночевка выдалась прохладной, от недалеких топей тянуло сыростью, да и комары доставали, так что нормально выспаться не удалось. Ни по дороге, ни перед сном практически не разговаривали – просто не было сил.
С рассветом двинулись дальше и шли, пока более подкованный в местной флоре Зыкин пару часов назад не заметил целую поляну клюквы, которой товарищи и перекусили, впервые за почти двое суток. Вот, кстати, еще моментик на заметку разработчикам «Тренажера»! Историю, оружие и прочие реалии времени изучают досконально, а что можно безопасно в пищу использовать – нет. Траванешься по дурости какой-нибудь местной ягодкой – и все, оттренировался. Поначалу комбат переживал, как бы после столь неожиданного обеда обоих не пробрал банальный понос, но ничего фатального не случилось. Наесться – не наелись, разумеется, но хоть животы прекратили обиженно бурчать. Ну, почти. А вот использовать в пищу собранные контрразведчиком по дороге грибы Кобрин отказался категорически, несмотря на заверения в их полнейшей безопасности. К грибам капитан вообще