Сергей растерянно молчит.
– Идем, аналитик хренов! А то тебе с голодухи еще и не такое померещится.
Женщина с пацаном заходят в следующее помещение. Здесь светлее, чем в остальных, под потолком горит большой светодиод. В центре комнаты стоит стол, накрытый скатертью, несколько стульев, а в угол задвинут порядком протертый кожаный диван.
– Садись, – приказывает мальчишке Эльза, указывая на стул. – Сейчас на стол накрою.
Она проходит к стене, наклоняется и, откинув с пола угол ковра, открывает небольшой люк. Крякнув, женщина спускается в подпол.
– Помочь чем? – кричит Сергей.
– Давай! – гулко отзывается Эльза. – Принимай!
Мальчишка ковыляет к погребу, нагибается. Из открытого люка тянет могильным холодом. В нас ударяет запах сырости и плесени, к которому примешивается тонкая и непонятная сладковатая нотка. Смутная догадка об источнике этого запаха молнией вспыхивает в голове пацана.
Так пахнет только начинающее гнить мясо. Сухову становится страшно. Его бьет частая дрожь. Кажется, что из погреба на него смотрит сама смерть.
– Эй, наверху, принимай же! – раздается снизу.
Пацан пересиливает себя, нагибается. Держась одной рукой за верхнюю ступеньку лестницы, он забирает из рук женщины запотевшую банку с домашними заготовками, покрытую пылью бутылку вина и корзину со снедью. Сергей ставит все на пол и замечает, что бетон вокруг люка густо заляпан плохо оттертыми бурыми пятнами.
Сердце у мальчишки резко прибавляет оборотов. Ему хочется рвануть по коридору, но он понимает – в его положении и состоянии далеко не убежать. Он решает не показывать вида, что он что-то заметил.
От невеселых мыслей пацана отвлекает голос Эльзы:
– Уф! Умаялась я совсем, – говорит женщина, ставя ногу на первую ступень лестницы.
– Давай мне руку! – у мальчишки изо рта валит пар. – Я вытяну тебя!
Сухов помогает Эльзе выбраться, и они садятся за стол.
– Ешь, пей, не стесняйся, – кивает пацану Эльза. – На вот, бери, – она пододвигает к нему вилку и нож, достает из корзины кусок сала и сваренную в кожуре картошку. – Тебе сил набираться надо.
Женщина открывает бутылку и разливает вино по стаканам, улыбается:
– Не подумай, что я так каждый день ужинаю. Просто есть повод: ты вроде как с того света вернулся.
Сергей неуверенно берет кусочек сала, нюхает его. Не спеша жует, заедая его картошкой, смакуя каждую крошку еды из той прошлой жизни, вкус которой он уже забыл.
Эльза пьет вино жадными глотками, не обращая внимания на недоуменный взгляд Сергея, затем наливает себе еще стакан, залпом выпивает. Разламывает хлеб, протягивает пацану чуть завядшую луковицу.
– Ешь… давай… не стесняйся… – говорит она чуть заплетающимся языком. – А то и остальные зубы выпадут. Витаминов у нас мало.
Сухов, чуть замявшись, проводит языком по деснам. По уже затянувшимся лункам он понимает, что пары задних зубов у него точно нет. Сергей вопросительно смотрит на Эльзу.
– Моя работа, – сокрушенно вздыхает женщина. – Признаю. Пока ты в бреду лежал, челюсти так смыкал, аж зубы себе поломал, под корень почти. Ты уж извини, стоматолог тот еще из меня… Взяла плоскогубцы и, пока ты в отключке был, выдернула их. Боялась, что загноение начнется.
Сергей отмахивается.
– Да черт с ними… А вот чего мы дальше делать будем?
Женщина мнется, отводит глаза и наконец решается:
– Думаю… ты сейчас больше хочешь узнать ответы на свои прошлые вопросы… Я расскажу, а ты сам решай, паренек, что да как.
Сергей согласно кивает и откусывает кусок от луковицы.
Эльза, смотря в сторону, начинает:
– После Удара, как я потом узнала, в этой деревне живых человек двадцать осталось. Остальные погибли. Кто-то деру дал. Но, думаю, далеко убежать не смогли. Выжили только те, кто по подвалам сразу укрылись, ну и куркуль этот, хозяин дома – Борис. За глаза его Карабасом звали. Ну, как в сказке про Буратино. Только там – выдуманный персонаж, а здесь – самый настоящий. И похож, главное! Авторитет местный. Мужик на оружии помешан был, к апокалипсису готовился, запасался всем. После того как все началось, он главным в деревне стал. Оружия вдоволь, подвал огромный, укрепленный, система вентиляции с очисткой воздуха, припасы, топливо, противогазы… Одним словом, жить можно. Все сюда и перебрались.
Эльза поднимает глаза, смотрит на Сухова, так, что он едва не давится.
– Я думаю, у него на этой почве крыша и поехала. Избранным себя возомнил. Всех, кто посильнее из выживших мужиков, он в расход пустил. Женщин насиловал. Кое-кто сам под него ложился. А что: сила за ним, да и жрать охота. Мужиков, кто послабее, дубасил нещадно. Кто возражать пытался – на
