– Тень! Мать твою! Отпусти! Ты чего? Ну, пошутили, и будет! – он тщетно пытается встать. – Тварь! Знаешь, что мои кореша с тобой в Убежище сделают?!
Пропускаю слова мимо ушей. Он брыкается, норовит меня пнуть, но я уворачиваюсь.
– А это напоследок, для аромата, – я вытаскиваю из кармана разгрузки небольшой металлический цилиндр. Раскрутив две половинки, достаю кусок пенопласта, бросаю его на бетонную ограду и наступаю. Под подошвой хрустит запаянная в контейнер стеклянная колба. – Ты знаешь, – обращаюсь я к Шестому, – для нюхачей запах женщины все равно, что маяк в ночи. Теперь ты – отличная приманка, а мне пора уходить.
Поворачиваюсь.
– Тень! – безумный крик ударяет меня в спину как пущенный топор. – Тень, прости меня! Я все понял! Лучше убей меня! Не оставляй вот так! – слова уносит ветер.
Шестой вскоре затыкается, видимо, осознав, что так он становится лакомой добычей не только для каннибалов, но и для всяких ночных тварей.
Представляю, каково ему, когда моя фигура исчезла во мраке. Ужас и обреченность от осознания того, что дальше – только смерть…
Вскоре я уже карабкаюсь обратно на «мост». Перевалив через проем, в изнеможении валюсь на бетон, утыкаясь резиновой харей в снег.
Раздается хруст снега. Это ребята собираются вокруг меня.
– Ты чего сделал-на?! – растерянно вопрошает Лось, присаживаясь рядом. – Зачем ты так, а? Ты типа командир теперь, что ли, а?
Встаю. Костян внимательно смотрит на меня, впрочем, как и остальные. Жизнь научила нас легко относиться к смерти, и не думаю, что им особо жаль Шестого, тем более, что он не один из нас. Здесь иное, я точно читаю их мысли. «Можно ли ему доверять?» – думают ребята. Меня же волнует другое: «Смогу ли я после всего этого положиться на них?»
– Командиром был и есть ты, – медленно говорю я, не поднимая глаз. – Но иного выхода нет… Его приговорили к смерти, а нам надо приманить и удержать каннибалов на месте, чтобы перестрелять… Теперь – это мой грех… Не ваш…
– Теперь уже наш, – мрачно роняет Костян. – Признавайся, каннибалы – твоя работа?
– Нет, – качаю головой, – не моя.
– Я хотел бы тебе верить, – вздыхает Костян, – ведь ты мой друг. Хотел бы…
– Так что тебе мешает?
– Ты впервые все решил за нас, даже не предупредив, – произносит Лось. – Вот почему.
– А зная заранее, вы бы согласились? – смотрю ему в глаза.
– Кто знает, теперь-то уже все равно, – Костян вяло машет рукой.
– Тогда по местам! – рявкаю я. – Обливаемся дизухой. Надо отбить запах. Впереди бой!
Достаю фляжку. Спрыснув мутной, отдающей керосином жидкостью ОЗК, ребята расходятся по своим позициям. Но вот прежний ли отряд?..
– Бойцы! – окликаю я их, решив открыть все карты. Хром, Краб и Лось поворачиваются, свет луны серебрит ОЗК, играет на линзах противогазов, отчего ребята напоминают мне призраков. – Шестой под ударной дозой «химзы». Он ничего не должен почувствовать, но даже если его начнут рвать заживо, категорически запрещаю открывать огонь раньше меня! Слышите? Это прямой приказ Бати! Всем ждать моего выстрела, там должен быть Расчленитель! Сдюжите?
– Мы же чистильщики-на! – басит Лось. – Только обещай, – он мнется, – обещай нам всем… что вторую пулю всадишь в башку Шестого!
– Будь уверен, – с легким сердцем киваю я.
– Тогда лады!
В этот момент со стороны дороги раздается протяжный вой.
– О, это уже волкособ! – замечает Лось. – Повоюем-на!
Братья и Костян скрываются в сумраке.
– Лешка! Чего тормозишь? На позицию! – приказываю я застывшему Рентгену.
Лешка бросается за мной к оконному проему. Мы залегаем в метре от перекошенной рамы, стараясь уловить сквозь шум ветра, бьющего в лицо, хоть один подозрительный звук.
Часто дышу, до предела насыщая легкие кислородом. Медленно «прозревая», начинаю отчетливо видеть каждую деталь обезображенной местности.
Приклад «мосинки» упирается в плечо. Цевье, обмотанное мешковиной, лежит на рюкзаке. За пазухой, в холщовом мешочке, согреваются патроны. Дуло «трешки», вместе с примкнутым штыком, смотрит в ночь. Жду.
– Как долго ты сможешь в гляделки играть? – спрашивает Лешка, осматривая окрестности в бинокль ночного видения. – Я вот даже при луне в него толком ничего не могу разглядеть, все сливается. В голову сильно отдает?
– Терпимо, – отвечаю я, стараясь не обращать внимания на нарастающую боль в висках. – Нам с тобой не впервой. Ты, главное, ближние подходы стереги, а я на «дальняке» отработаю.
