Пушкарев задумчиво пожевал губу.
– С берегом как-нибудь разберемся. Явные слабые места у бункера есть? – задал новый вопрос Батон.
– Только вентиляционные шахты. Через системы очистки воздуха.
– Негусто, – задумчиво размышлял охотник. – Если бы мы смогли овладеть генераторной, можно было бы обесточить бункер и тем самым выиграть какое-то время, получив преимущество.
– Не выйдет, – покачал головой Пушкарев. – Видишь, вот тут… Доступ к генераторной идет только через остальные этажи. Один, два, три, четыре… Это как слоеный пирог. Нахрапом прорваться не получится.
– Жаль, мы не знаем статус находящихся внутри, – отодвинувшись от стола, Мигель намотал четки на запястье.
– А ты-то куда суешься? – бросил Батон.
– До войны я был в чилийском армейском корпусе, – ровно ответил священник. – Так что смыслю.
– Много ты там навоевал, святоша?
– Да уж не меньше твоего.
– Прекратите оба, – Лера топнула ногой и посмотрела на Мигеля. – Статус?
– В заложниках они или нет, – пояснил он, проигнорировав недовольную мину Батона. – Неизвестно, как с ними там обращаются. Для захватчиков дети и женщины – большое преимущество.
– Ярус с жилыми отсеками самый большой, – Олег снова взял карандаш и постучал им по плану. – При атаке на бункер… их наверняка заперли там.
– Может, это и к лучшему, – рассудил Мигель. – Главное, чтобы ими не прикрывались.
– Вентиляция, – глядя на чертежи и что-то обдумывая, пробормотал про себя Батон. – Долбаная вентиляция.
Некоторое время молчали.
– Итак, наши действия? – Савельев оглядел товарищей.
– А нельзя никак использовать лодку? – снова с затаенной надеждой спросил Пушкарев.
– Дался тебе наш «Грозный»! – хмуро процедил Тарас. – Чего ты от него хочешь?
– А что, в данной ситуации, может, и получится, – выходя из раздумий, вдруг проговорил Батон и как-то по-особенному посмотрел на старпома. – Есть же еще похрен в похеровницах.
– С дуба рухнул? – перехватив его взгляд, вскинулся Тарас.
– Почему нет?
– Это стратегический запас. Последний! Предлагаешь по ним «Булавой» засадить? Что, в мире заразы мало? Да и как ты себе это представляешь? Мы же их там заживо похороним. К тому же техника простояла все двадцать лет…
– А кто говорит, что стрелять надо по ним? И зачем обязательно «Булавой»? Можно «Водопадом». Пугнем малеха. Покажем, что не шутки шутить пришли. Без «Синтеза»[2] сможем ведь навестись? Угол поворота торпед может осуществляться непосредственно в аппаратах боевой рубки счетно-решающего прибора, – не сдавался Батон.
– Нет, – сжав кулаки, старпом помотал головой. – Огневая поддержка такой мощности – это край. С ума сошел. Сначала попробуем самое легкое.
– И что же?
– Какие у вас языки? – Тарас переключился на Олега.
– Датский немного. Но это только среди старожилов. В основном английский, французский, испанский и русский, – перечислил сталкер. – Многое уже подзабыли, конечно. Поначалу-то мешанина была. Взрослых кого где обучали еще в школе. ДО. Детей уже после в основном английскому.
– Яков.
– Да, – откликнулся переводчик.
– Что потянешь?
– Сам датский – сложный для изучения язык, так как те же самые слова и выражения могут иметь совершенно различные, иногда даже противоположные по смыслу значения – все зависит от интонаций и контекста. Кроме того, произношение слов не всегда соответствует их написанию. А так… в данном случае – английский и немного испанский. Русский, само собой.
– Добро.
– Так что ты предлагаешь? – снова спросил Батон. – Я бы ракеты все-таки не отбрасывал.
– Переговоры, – оперевшись на стол и накрыв массивными пятернями карты, Тарас покусал ус. – Сначала мы попробуем с ними поговорить.
– Если нас раньше не подстрелят, – мрачно фыркнул Ворошилов.
– Да, их вон сколько, а нас, – уныло поддакнул Паштет. – Перещелкают как котят, и дело с концом.
– Не дрейфь, салага, – успокоил повара Батон. – Есть одно верное средство.
