шмыгнул носом: неожиданно для себя он понял, что очень сожалеет о скоропостижной кончине учителя.
Все же искусник не погиб. В иллюзии почти ничего не разглядеть, но под водой явно что-то происходит. Крупные волны то и дело набегали на берег бассейна, на поверхности воды возникали водовороты, а потом и вовсе стала пузыриться какая-то зеленая пена. Воровато оглянувшись, ученик вытащил из-за пазухи позаимствованный у хозяина красный камень и стал смотреть в «Око». Взять себя в руки удалось не сразу – все-таки в такой напряженный момент держать чувства под контролем нелегко, но парню удалось это сделать.
Едва это произошло, трепыхающийся конструкт тоже успокоился и, послушный воле хозяина, нырнул в бассейн. Обзор под взбаламученной водой слабее, но все же гораздо лучше, чем сверху. Действительно, на дне шла ожесточенная борьба между маленьким Пауком и огромным аморфным нечто. Голем, напрягая все силы, с бешеной скоростью молотил лапами и пытался вырваться, а тварь пыталась его опутать, дабы непонятно что потом сделать. Вроде как рта у нее нет, да и големы совсем несъедобные… Зеленые хлопья на воде, как только что понял Оболиус, были не чем иным, как взбитыми в пену оторванными частями щупалец: тонкие ноги голема работали как ножи. И все же более-менее серьезно сдвинуться с места искусник явно не мог. Осознанно или нет, но тварь не давала шестиногу возможности перевернуться лапами вниз и встать на дно.
– Руки! – забормотал ученик, с силой сжав камень и не осознавая, что старик его не услышит.
Впрочем, Толлеус сам дошел до этой мысли: из-под воды, подобно двум гарпунам, вылетели длинные цепи и, извиваясь, точно змеи, стали шарить вокруг в поисках опоры. Увы, таковой не находилось. Все, за что цеплялись клешни, ломалось от усилия призрачной длани, не принося результатов. Видимо, смирившись, паучьи руки скользнули обратно в воду. Только Оболиус и еще несколько десятков чародеев, что смотрели через свои конструкты, видели: не все так просто. Цепи послушно сбухтовались в исходном положении, но тут же с силой выстрелили прямо в дно. Очевидно, Толлеус вложился по полной, потратив на толчок весь свой манокристалл, потому что Паук, будто рыба, выпрыгнул из воды, пролетел по воздуху не один десяток шагов и плюхнулся на берегу точнехонько в жаровню, все еще спеленатый подрагивающей зеленой массой. Тварь от жесткого приземления разбилась в лепешку, но тут же снова свернулась в шар. Похоже, она сыграла роль подушки – голем упал достаточно мягко, искусник внутри был жив-здоров и продолжал действовать.
Появление на трассе участника, которого все считали погибшим, было встречено дружными овациями и радостными криками. Все же кто-то самый рассудительный заметил новую опасность и заверещал:
– Сейчас его зажарит!
И правда, при попытке встать на лапы Паук угодил на опасный участок, где из земли бьет всепрожигающее пламя. Как Толлеус видел из своей клетки, которую толстым слоем облепила водяная тварь, оставалось загадкой, но только он тоже заметил угрозу. Оболиус подозревал, что его учитель смотрит через конструкты, закрепленные на клешнях голема, но с уверенностью сказать не смог бы. Шестиног заполошно побежал, какими-то рывками постаравшись покинуть опасное место.
Студенистая масса, даже оказавшись на берегу, все еще мешала, придавливая своим весом голема и стесняя его движения. Из дыры в земле вынырнул язык голубого пламени и нежно лизнул Паука. Через мгновение огонь набрал мощь и белым фонтаном взметнулся высоко вверх, но голема уже там не было, как и водяной твари на нем. Искусная защита надежно защитила человека от первого жара, у голема также не наблюдалось никаких повреждений, зато живой студень испарился почти мгновенно. О его существовании напоминал лишь густо измазанный зеленью купол самодвижущейся кареты.
Вновь по рядам побежали люди со знаком монеты на шапках – они спешили раздать и собрать деньги, а также принять новые ставки. Толпа вокруг Оболиуса, разогретая щекочущим нервы представлением, заволновалась, загомонила, зашевелилась. Ученика сильно сдавили, так что он возмущенно заверещал и принялся активно работать локтями. Сейчас он очень жалел, что не умеет ставить такое же защитное поле, которое не раз наблюдал у учителя.
Впопыхах Толлеус рванулся не в ту сторону и теперь снова оказался на краю котлована с водой, теперь уже не опасного. Паук потоптался на месте, по одной забавно поднимая лапки: точь-в-точь ящерица на раскаленном солнцем камне. Кто-то за спиной парня хохотнул, но почти все поняли, что искусник просто проверяет состояние своего творения. Наконец голем замер, потом неспешно развернулся, зачем-то покачался туда-сюда и вдруг припустил вперед с дикой скоростью. Даже стремительный Тигр был бы посрамлен в споре «кто быстрее». Шестиног мчался по прямой, не разбирая дороги, и уже через несколько секунд оказался на другой стороне жаровни. Опасное пламя попросту не успевало появиться вовремя, зато теперь за спиной Паука красовалась цепочка ослепительно-белых огней.
Искусник без лишних задержек повел свое детище на тропинку по краю оврага. Тут скорость бега механического чудовища сильно замедлилась. Иллюзия не передавала видимых только в истинном зрении плетений, но Оболиус догадался, что голем сейчас снова пускает корни. Кроме того, шестиног стал двигаться иначе – он припал к самой земле, почти скребя брюхом по камню. Такая тактика дала свой результат – бревна явно были рассчитаны на более крупную добычу: большая их часть попросту проносилась сверху, не задевая Паука. Лишь пара ударов достигла цели, но мощные тычки, призванные сбросить голема в яму или повредить его, прошлись вскользь и лишь встряхивали диво из Кордоса, после чего оно уверенно продолжало свой путь.
Дальше было еще проще: голем вновь разогнался и на высоченную лестницу, с которой так мучились те двое, что дошли до финиша, почти взлетел. Старик даже не стал подниматься по стене – он просто немного помог шестиногу его же «руками». Работники арены сбились с ног и сорвали голоса, попросту не успевая решать денежные вопросы со ставками. Рыжий помощник самодовольно улыбнулся, почему-то испытывая гордость. Как будто это он
