Можно, конечно, поймать конструкт своим ловчим плетением, высосать ману и выбросить управляющий камень, да сколько там той маны? Тем более что кристаллы Маркус поставляет исправно, не скупится. Можно продать, но кому и где? Нет, не те деньги, чтобы ради них заморачиваться. Подарить Оболиусу? Парень ловко обращается с «Оком», даже немного завидно.
– Обойдешься! – пробормотал Толлеус, обращаясь к отсутствующему помощнику, вспомнив, для каких целей рыжий недоросль использовал конструкт в Палатке.
«Око», будто чувствуя, что решается его судьба, заметалось туда-сюда. Накатило раздражение от свистопляски перед глазами, и старик активировал плетение, заключив ни в чем не повинный конструкт в медленно сжимающуюся сферу. Тот затрепыхался пуще прежнего, пока обреченно не замер, не в силах пошевелиться. Когда последние судороги прекратились, искусник вновь принялся разглядывать свою жертву.
Провел мозолистой ладонью по отполированному за долгие годы древку посоха. «Не в силах пошевелиться…» – Что-то есть в этой мысли, что-то тревожит подсознание, удерживая от последнего необратимого шага. Неожиданно, словно вынырнувшее из-за тучи солнце, в голову снизошло озарение. Само по себе «Око» – замечательная вещь. Загвоздка в управлении: конструкт оказался слишком чувствителен к эмоциям хозяина.
Но вот сейчас, когда он надежно заперт и связан «по рукам и ногам» полем, эта проблема решена. Прищурившись, Толлеус заглянул в красный камень: изображение, передаваемое «Оком», не дрожало, застыв, словно нарисованное. Теперь управление – не вопрос, всего-то нужно зацепить за плетение сферы искусную нить и потянуть. Бывший настройщик попробовал, и упрямый конструкт послушно переместился в нужную сторону, а следом и картинка. Все оказалось очень просто. Теперь непослушный чародейский «глаз», который так долго не давался искуснику в руки, объезжен и готов к работе. Надо лишь собрать специальный амулет, чтобы не отвлекаться каждый раз на работу с посохом. Совсем скоро старик этим займется, вот только перекусит немного. Заботливо спрятав камень обратно в карман, он наконец нашел свою ложку и придвинул ближе миску с лепешками.
Второй день в мастерской также прошел в ожидании настоящей работы. А что делать: кузнецы трудились день и ночь, но раньше послезавтра выполнения заказа ждать не стоило. Без этого Толлеусу практически нечем было заняться. Паук самостоятельно отрабатывал движения, более не требуя контроля со стороны человека.
С утра приезжал Маркус, не поверивший словам големщика. Смотрел, проверял, удивлялся. Убедившись во всем лично, он в задумчивости убыл обратно в посольство. Артефакт, как и мечтал старик, остался у него. По крайней мере, до финала Турнира.
Визит начальника не занял много времени, и Толлеус принялся доводить до ума мелочи, которые вечно откладывал на потом. К концу работы шестиног вместо лавочки-сундука обзавелся удобным креслом со спинкой и плетеным ремнем. Теперь в бадью можно забраться только спереди, зато сидеть внутри стало не в пример комфортнее, и не вывалишься, даже если Паук перевернется. Все простые амулеты Толлеус все-таки убрал, перенастроив управление на выданный Маркусом амулет из раскопок.
Артефакт бывшего заключенного был тут же. Его назначение – не дублировать функции первого, а разрабатывать для него цепочки команд. Поэтому старик предусмотрел возможность легкой установки и отключения этой реликвии. Установил, отработал движение, записал параметры в управляющий амулет, снял. Очень удобно, особенно когда големов будет несколько. Также Паук обзавелся защитным пузырем, который Толлеус так и не успел поставить до отборочного турнира. Причем это плетение сможет активироваться само, без искусника, если начнут деформироваться железные дуги. Пускай профессор Искусства говорит, что они укреплены и ничего с ними не может случиться, лучше перестраховаться. Да и на других големах подобного усиления конструкции нет, а решение нужно для всех типовое.
Последним нововведением, которым Толлеус искренне гордился, было управление големом. Раньше перед стариком торчало несколько десятков нитей, с их помощью Паук приводился в движение. Даже сам Толлеус, привычный к этому, иногда путался. Точнее, задумывался над выбором нити, теряя драгоценные секунды и отвлекаясь от процесса управления. Мысль об использовании рычагов и вентилей просилась давно, и он два дня назад даже заказал через Маркуса их изготовление.
Однако ожидание затягивалось, и нашлось другое, в чем-то более изящное решение. Толлеус, побродив по окрестным лавкам, купил медный поднос от столового сервиза. Все управляющие нити вывел на него, сгруппировав по смыслу и жестко закрепив каждую в определенном месте. Слегка изменив плетение, разработанное для меча интенданта, сформировал на подносе маленькие области для каждой нити. Теперь достаточно ткнуть пальцем в такую точку, как нить сама собой активировалась. В довершение всего старик чернилами подписал эти точки на подносе, а когда чернила высохли, не поленился разработать небольшое плетение, заставившее надписи светиться мягким синим светом. Теперь Пауком мог управлять любой человек, не обремененный искусными талантами, причем в полной темноте. Катаясь по двору, старик улыбался: получилось удобно.
Оболиус, предоставленный в последние два дня самому себе, высунул любопытный нос из мастерской и снова стал клянчить покататься. Сегодня он выбрал хороший момент, поймав старика в правильном расположении духа, и тот милостиво разрешил. Парень заполз в бадью едва ли не раньше, чем искусник выбрался оттуда. Зеленые глаза светились азартом, а рот приоткрылся в счастливой улыбке. Толлеусу даже показалось, что еще чуть-чуть, и у помощника от вожделения закапает слюна. Это будило тревогу.
– А может, запретить? – предложил себе старик, с сомнением глядя на такое нездоровое поведение.
В этот миг Паук побежал. Шельмец запустил голема по старинке, просто найдя нужную нить. Готовый к чему-то подобному, искусник посохом ловко затормозил шестинога. Потом он потихонечку развернул и подвел Паука к себе. Нет, никуда он больше не убежит! Сейчас Толлеус сам контролировал
