«Здесь люди с планеты Земля впервые шагнули на Луну. Июль 1969 года. Мы пришли с миром от имени всего человечества».
Под надписью красовались фамилии и автографы астронавтов Армстронга, Коллинза и Олдрина, а также – от скромности мистеру президенту явно умереть не грозило – Ричарда Никсона.
– Откуда эта штуковина? – не понял Тополь.
– С места первой посадки американцев, – пояснил Капелли.
– А зачем она здесь?
– На этот счет есть разные мнения…
Но про разные мнения мы ничего не узнали, потому что в этот миг птеры наконец отворили нам люк, и мы поспешили внутрь базы «Звезда».
Я думал, что стилистика шлюза распространена птерами и на остальные помещения, то есть нас встретят строгие хромированные поверхности, украшенные синими квадратиками – обломками солнечных батарей. Но нет. Перешагнув через комингс люка, мы попали… в тропический лес!
Бромелиевые жизнерадостно топырили во все стороны свои острые листы…
Пестрые лианы шустро вились по стенам…
Воздушные корни свисали полупрозрачной бахромой с эпифитов, облюбовавших ветви толщиной в ногу. Ветви эти, изгибаясь арками, шли из ниоткуда в никуда: начинались в одной стене коридора и исчезали в другой… Кто знает, что то были за деревья и как хризалидам удавалось поддерживать их существование?
Но самое удивительное: коридор был щедро расчерчен золотыми, янтарно-желтыми, медвяными солнечными лучами, льющимися сквозь алюминиевую обрешетку подволока!
– Но откуда здесь свет?! – спросил я у Капелли. – Он же искусственный, да?
– Напротив, естественный, – невозмутимо ответил тот.
– Что значит «естественный»?!
– То и значит. Хризалиды прогрызли в склонах Пика Вечного Света длинные кротовины и залили их кристаллическими световодами. Солнечный фотон прилетает на Луну, попадает в световод, пролетает сквозь толщу породы и – прямиком на пальму! Так что хризалиды имеют здесь столько же солнца, что и мы у себя в Крыму… Точнее сказать, даже больше, ведь атмосфера-то не мешает!
– А что они тут выращивают? Я смотрю, в основном ананасы?
– Они вывели какой-то гибрид. Взяли наш ананас, добавили гены своего гриба и имеют по восемь урожаев первосортного хитина за год… А в другой теплице у них лишайники… Те растут на каменных плитах с особой резьбой на поверхности, на, так сказать, скрижалях. В бороздки скрижалей каждый час надо подливать особую органику. В качестве каковой хризалиды используют перегнившую и размолотую в пасту ботву ананасов.
– У нас тоже так умеют, – заметил Зимин, – да только не делают. Ленятся от хорошей жизни.
Чудов не смог смолчать:
– Ну почему «не делают»? Здесь же, на Луне, на нашей Новой Базе, точно так и поступают!
– На Новой Базе да, – строго сказал Зимин. – А на Земле нет.
«А доктор-то с характером», – отметил я.
Но главные чудеса начались, когда группа великолепных стражниц-птер – наконец-то мы увидели девочек! – звеня платиновыми украшениями, шурша золотыми люрексными боа и цокая подкованными конечностями, проводила нас в шахту из-под межпланетной ракеты РС-30, ныне величаемую Нижней Теплицей.
– Младший Брат Справедливости Пахивир ожидает вас! – провозвестила самка достаточно высокого статуса, судя по тому, как густо были покрыты перламутровым лаком зазубрины на ее верхних конечностях.
Старая советская гермодверь из сортной стали распахнулась в залитую солнцем парниковую теплынь.
Поскольку я под напором свежих впечатлений позабыл большую часть всего того, что нам рассказывал Капелли о трех фазах жизни хризалид, я приготовился встретить птера – мордатого, с изукрашенным брюхом и лапами в золотых насечках, такого всего из себя агрессивного и сексуально озабоченного нарцисса – а увидел… мучнистого цвета гусеницу с рыхлым телом, мутными глазами, каждый размером с суповую тарелку, всю покрытую редким некрасивым ворсом.
Гусеница лежала, свернувшись полукольцом, на грибовидном топчане из пластика и мечтательно покачивала головой туда-сюда как делают застоявшиеся в денниках кони.
– Приветствуем тебя, Младший Брат Справедливости, – сказал Чудов скучным голосом бюрократа. – Мы принесли тебе богатые дары. И мы взыскуем быстрых ответов на свои скоропортящиеся вопросы.
«Ухватисто же он взял быка за рога, перейдя от китайских церемоний к сути визита», – восхитился я.
После слов «дары» Капелли извлек из ранца прямоугольное нечто, завернутое в старомодную упаковочную бумагу, и в почтительном полупоклоне поднес его к топчану гусеницы.
