Сознание до последнего сопротивляется, но действительность безжалостна: это был сон. Всего-навсего сон.
Сжимаю зубы. Я сделаю все, чтобы он стал пророческим.
18. Побег: надежды и разочарования
Каждый раз, когда раскаленное до малинового цвета острие паяльника прикасается к грязно-зеленой поверхности панциря пресмыкающегося, когда едкий запах горелой кости касается ноздрей, а блестящий взгляд Вольдемара – моего тела, кровь стынет в венах. Не знаю, что за тараканы копошатся под черепной коробкой старушечьего сынка, но если хотя бы один из них шепнет, что выжигать можно и на человеческом теле… Гоню эту мысль прочь, боясь додумать до конца и тем спровоцировать материализацию.
Вчерашний сон и то чувство небывалого счастья, которое вспыхнуло в момент перед пробуждением, требуют действовать.
Сегодня утром я столкнулась в коридоре с карликом и нечаянно наступила ему на ногу. Босыми пальцами на ботинок.
Взревев, он перетянул меня вдоль спины плетью.
Словно случайно обратила на кровоточащий рубец внимание Вольдемара и намекнула на виновника. Никакой реакции.
Ни жалости, ни злости. Ничего.
Это лучше любых слов показало, что мое положение здесь не изменилось. Бесправная пленница, игрушка прихотей стаи извращенцев.
Нужно бежать. Надежды выманить Вольдемара из подземелья на прогулку не осталось.
План побега почти готов, остается одна деталь. Нужно, чтобы на ночь любовничек не приковал меня наручниками к шкафу.
Значит, нужно либо как-то вырубить его до того момента, как наручники закроются, либо надеяться, что он про них забудет.
Что забудет – маловероятно, до такой случайности может пройти слишком много времени, поэтому нужно что-то придумать.
«Напоить», – мелькнула мысль.
Она показалась мне здравой, и после тщательного анализа всех положительных и отрицательных сторон причин отвергнуть ее не нашлось.
Сегодня и попробую, пока решимость не истаяла.
– Хочешь, приготовлю тебе ужин? – предлагаю я, не прерывая монотонного натирания рамки под очередную картину. – Что-нибудь свеженькое, домашнее.
– Хорошо.
На кухню за мной Вольдемар не последовал, остался мучить бедное бессловесное пресмыкающееся.
Первым делом я чищу и нарезаю соломкой полную сковородку картошки. Пока она приобретает золотистый оттенок в кипящем масле, достаю из морозильника ломоть мяса и засовываю в микроволновую печь – размораживаться.
Посолив картошку, переворачиваю ее, добиваясь равномерной прожарки.
Достаю луковицу. Пускаю слезу, чистя и мелко кроша ее.
Добавить бы немного паприки для придания пикантного вкуса.
Открыв в поисках приправ дверцу шкафа, обвожу оценивающим взглядом батарею винных бутылок. Несколько десятков. Большинство полные, с края – несколько початых. Непроизвольно губы растягиваются в улыбке. На этом этапе плана побега препятствий не предвидится.
И сон может стать явью.
Перевернув в очередной раз картошку, решаю, что она почти готова. Минуты две-три осталось. Заправляю луком и берусь за мясо.
Отбивные следует поперчить сильнее, чтобы запивал чаще.
Не прошло и минуты, как на грохот молотка в кухню заглянул карлик.
– Чего шумишь, плоская?
– Готовлю для Вольдемара отбивные.
Над головой Господина Кнута показалось лицо Призрака.
– Что происходит?
– Все в порядке, – сообщает карлик. – Бдим.
И уходит.
Призрак принюхался, занятно шевеля носом, и зачем-то уточнил:
– Ты жаришь?
– Я. Для Вольдемара.
– Для Вольдемара – это хорошо.
Спохватившись, снимаю с огня сковородку и сгружаю жареный картофель на симпатичное блюдо.
Призрак уходит с донесением, а я возвращаюсь к отбивным.
От аромата жарящегося мяса рот мигом наполняется слюной.
Сглотнув, не удерживаюсь и засовываю в рот пару кусочков картошки. Вкуснотища.
