– Тебе повторять нужно? Опустись на колени и открой рот… А ты чего ко второй прилип?
Старуха довольно сопит, поглаживая бедра.
Рядом извиваются Призраки.
– Ты войди сзади, ты ляг на спину… – бросает команды Господин Кнут, гоняя несчастную девушку-лошадку от одной группы к другой. – Двигайся, двигайся… громче!
Великая Екатерина довольно раскидывает ноги, позволяя Призракам коснуться тела.
– А вы чего еле шевелитесь! – набрасывается на одиночек карлик. Взвивается плеть.
Вопль, множась эхом, прокатывается по пещере.
Один из Призраков, достигнув желаемого, забился, захрипел и сполз на пол. Второй занял его место.
Девушка под карликом не выдержала, без сил растянулась на полу.
Стеганув по ягодицам, Кнут не может заставить ее подняться. Тогда он тычет рукоятью плети между ног.
Подействовало.
Несчастная взвывает, дергается, из последних сил поднимается. Но с места сдвинуться не может. Она держится на страхе и боли.
Спасительным горном звучит громкий вопль удовлетворения, сорвавшийся с уст Великой Екатерины.
Оттолкнув Призрака, безотлагательно пристроившегося к томному близнецу, она откидывается на спинку.
Карлик встает с девушки, которая тотчас падает ниц.
Оргия заканчивается. Тройки распадаются.
Достав из передника повязки, Господин Кнут завязывает глаза первой из троек и снимает ошейники.
Мордоворот гонит несчастных в камеры. Но предварительно всех прогоняют через небольшую комнату, где мощной струей из шланга смывают краску. Так было прошлый раз, нет причин, почему сегодня должно быть иначе.
Несколько придя в себя, Великая Екатерина велит Призракам готовить носилки.
Ее уносят, а когда я пытаюсь идти следом, карлик велит остаться.
Возвращается Мордоворот. Сняв с несчастной седло, он подзывает знаком меня и завязывает глаза.
– Держитесь за руки, – советует он.
Небольшая задержка в душевой, где девушку отмыли от краски, и мы движемся дальше.
В коридоре Мордоворот снимает с нас повязки и, разведя по камерам, закрывает их.
Опустившись на кровать, засовываю руку в карман. Там лежит черная полоска ткани, которой мне завязали глаза, когда из покоев Великой Екатерины мы следовали в зал оргий.
Приводят очередных узников. Прогуливающийся вдоль камер бомжеватый мужик о чем-то спрашивает Петра Евгеньевича. Тот отмахивается.
Мужик забрасывает автомат на плечо и идет в обратную сторону.
Постепенно все узники возвращаются в камеры.
На обед достаются консервированные овощи и жирная тушенка.
Закончив с едой, вытираю губы клочком туалетной бумаги. Тушенка старая, и от нее во рту остается какой-то неприятный привкус.
Пробую смыть его водой, не выходит.
– Иди к Великой Екатерине, – открыв камеру, кивает карлик. Во взгляде его столько же тепла, сколько в межзвездной пустоте. Негде ей взяться.
Сунув дежурной пустой стаканчик, спешу к караулке.
Жующий Мордоворот кивает – проходи.
Проскользнув в приоткрытую дверь, сворачиваю к надзирательской половине.
Дверь приоткрыта. Меня ждут.
Призраки переругиваются, нервно жестикулируя. Близнецы. Теперь становится понятна их схожесть.
– Чего так долго? – бурчит плешивый.
– Сколько ждать? – поддакивает второй.
Не говоря ни слова, открываю дверь.
– Можно, Великая Екатерина?
– Входи, – милостиво машет рукой Старуха, не вставая с массажного стола. Сразу становится понятна причина моего появления здесь.
Тучное тело прикрыто шелковой простыней, на которой нелепо разноцветные бабочки парят над нереально яркими цветами.
Закрыв дверь, покорно замираю.
– Помни шейку, – велит Старуха, – что-то тянет последнее время. Не знаю, к дождю, может?
– Да, Великая Екатерина.
