– Да, – соглашаюсь я. – И, судя по «отзывчивой» медсестре, персонал там подобран под стать местным садистам.
– Тогда в Санаторий соваться действительно глупо. Не думаю, что весь персонал в курсе того, что творится здесь, но… слишком большой риск. Разве что кого-нибудь из посетителей попросить о помощи.
– А кто решится незнакомого, еще и выглядящего как псих, человека в машину пустить? Да и со слов охранника у ворот Санатория я поняла, что лечиться сюда приезжают далеко не простые человечки.
Чихнув, Николай буркнул:
– И правда.
Погрузившись в мысли, какое-то время сосредоточенно чистим рыбу. Трещит чешуя, сопит от усердия напарник.
– А как ты думаешь, зачем нас тут держат? – интересуюсь я, потянувшись.
– Если честно, то мне кажется, что это что-то вроде эксперимента. А может, и телешоу.
– В смысле?
– Для какого-нибудь платного канала.
– После «Теории измены» и «Спокойной ночи, мужики» я могу поверить и в существование такой передачи. Те же японцы охотно возьмутся спонсировать подобное шоу. Любят они кровь и насилие…
Уловив мелькнувшую тень, замолкаю.
Приходит Призрак, тот, у которого растительности на голове минимум, ныряет в буфет. Показывается на свет пузатая бутылка темного стекла. Рубиновая жидкость наполняет стакан. Мужик одним длинным глотком выцеживает ее и довольно крякает.
– Чего таращитесь? – Грубый голос и косой взгляд мигом напоминают, кто здесь царь и бог.
Мы поспешно склоняемся над рыбинами, с остервенением борясь пивными крышками с чешуей.
– Много осталось?
– Две… три рыбы, – докладывает напарник.
– Ладно, – заявляет Призрак Великой Екатерины, – мой руки, она и сама доделает. Быстро!
Товарищ по несчастью проворно бросил в корзину недочищенную рыбину и принимается дергать местного мойдодыра за пипочку.
– Помыл?
– Да.
– Тогда пошел. Возвращайся в камеру.
Обернувшись ко мне, приказывает:
– Работай. И ни с места.
– Буду. Да.
Они уходят, я со стоном распрямляюсь. И улавливаю краем глаза застывшее в стекле серванта отражение. За мной наблюдают.
Первой мыслью было – это Вольдемар.
Но присмотревшись, поняла, несмотря на ужасное искажение, лицо принадлежит человеку значительно более взрослому.
Значит, проверяют. Холодеет в груди: «А если и наш разговор о возможности побега подслушали?»
Склонившись над миской, с демонстративным энтузиазмом набрасываюсь на несчастного карасика. Чешуя летит во все стороны. Кому-то придется помучиться, чистя ковры. Надеюсь, не мне.
Минут через пять возвращается Призрак.
– Все?
– Последнюю дочищаю.
– Хорошо. Дочищай и вымой ее хорошенько. Жарить-то умеешь?
– Умею, – признаюсь я.
– Сама справишься? Или помощницу привести?
– С помощницей было бы хорошо.
– А шеф-повара из французского ресторана тебе не нужно? – хихикает носильщик Старухи. – Эх, шутница. Помощницу ей подавай… Сама справишься!
– Справлюсь.
– Вот и хорошо.
Наполнив стакан вином, юродивый Великой Екатерины усаживается на стул.
Полощу метисов и сазанов, помытых складываю на стол. Вышла внушительная горка.
– Какую сковородку можно взять?
