– Бери самую большую, – тычет пальцем лысый Призрак. – Быстрее будет.
– А соль где?
– В буфете, на верхней полке.
– Масло можно взять это?
– Бери это.
– Мука?
– Посмотри в ящиках стола. Должна быть. А нет, в кладовке из мешка наберешь.
Поднеся зажженную спичку к самой большой конфорке, открываю газ. Вспыхивает огонь.
Пристроив сковороду, добавляю масла. На стол высыпаю горку муки и небольшую – соли.
Макнув пальцы в соль, натираю рыбину, перекатываю с бока на бок в муке и на сковороду. Масло шкварчит, стреляет гейзерами пара.
– Ты что делаешь, дура!
Испуганно присев, втягиваю голову в плечи.
Призрак, выронив стакан – уже пустой, – отталкивает меня в сторону и, сорвав покрывало с вытяжки, о наличии которой я и не подозревала, включает ее. Мощно загудело, поток воздуха увлек прочь дым и гарь.
– Задымить решила?
– Я не знала, – закрывая лицо руками, шепчу я.
– Дура! – в сердцах бросает мужик и возвращается на место. – Переворачивай – сгорит.
Я бросаюсь к сковородке. Не хватало только рыбу сжечь, тогда точно влетит. Не от Призрака – похоже, этот не снисходит до рукоприкладства, но настучать карлику не преминет. А уж за тем не заржавеет.
14. Обитель Вольдемара
Запив бутерброд горьким чаем с сильным привкусом какой-то пряной травы, сметаю со стола крошки и ссыпаю их в стакан.
За порядок в камере отвечает узник. О чем карлик напоминает весьма часто. А напоминалка у него одна – плеть. Работает безотказно.
Сегодня утром на кухне дежурила Нинка, поэтому бутерброд, который достался мне, размерами превосходил остальные, да и слой колбасы не один.
– Спасибо, – шепчу ей, подавая грязную посуду между прутьев решетки. В сопровождении Мордоворот, и, значит, за открытый без дозволения рот не последует немедленного наказания.
Улыбнувшись уголками губ, подруга следует дальше.
Придерживаясь за стенку, пристраиваюсь над отхожим ведром. Ноги предательски дрожат, но не подгибаются.
Распрямившись, облегченно перевожу дыхание. По лбу катится холодный пот.
После ужасов подземелья со всепроникающим холодом, крысами и полной беззащитностью перед злобой карлика камера кажется почти уютной и подобной убежищу. Веди себя тихо, повинуйся и избежишь наказания. И хотя разумом я понимаю, что это не больше чем иллюзия, какая-то часть сознания начинает воспринимать камеру как дом. Вот так и ломают психику. Не одной болью. А умелым чередованием боли и относительной безопасности. Так и свинка бегает от корыта к луже, зная, что если не будет рыть подкоп под забор, то получит ведро помоев на завтрак, и, может, за ушком почешут. Вот только по осени… пустят под нож.
От понимания этого бесперспективного факта только тошнее становится на душе. Нас приучают к стойлу, словно диких животных. Покорись или сдохни.
Громыхнула дверь в соседней камере – вернулась Нинка.
У моей решетки возникает Мордоворот.
– Пошли, – манит он, открывая двери.
Сглотнув враз ставшую густой и горькой слюну, поспешно выхожу.
– Следуй за Господином Кнутом.
Проследив направление кивка, обнаруживаю стоящего на пороге караульного помещения карлика.
Он нетерпеливо переваливается с ноги на ногу, похлопывая плетью по стене.
Проведя через караулку, низкорослый садист кивает в угол.
– Возьми ведро и щетки.
И направляется на надзирательскую половину.
Подхватив названные предметы, спешу за надсмотрщиком.
Медлить с выполнением приказов человека с плетью, который пускает ее при любом удобном случае, неразумно и для здоровья вредно.
Устройство подземелья для меня тайна за семью печатями, однако я узнала поворот на кухню, когда мы проходили мимо. Буквально через три десятка метров карлик останавливается перед запертой дверью. Толкает ее. Преграда легко и бесшумно скользит внутрь.
