плечу и в лоб спросил на шипящем:
«Признавайся, ты ее просто укусил или все намного сложнее?»
И на что это он намекает? Я затаила дыхание, готовясь услышать новую ложь или, судя по вопросу, сущую скабрезность, как вдруг возле меня вспыхнул и появился вестник с черной ленточкой на боку. Бросив недоуменный взгляд на не менее удивленного Альхара Эбенитовича, я вскрыла послание дрожащей рукой. А там…
– Что пишут? – тревожно вопросило мое авантюрное начальство и выжидательно посмотрело на меня.
– На-а-с вызывают, – промямлила я под пристальным вниманием хозяина дома. – Срочно! – и, забыв о прописанном предлоге, добавила: – Синеглазого поймали.
«Кто таков?» – спросил глава семейства, с неподдельным интересом обратившись ко мне, и я чуть не ляпнула, что это тот самый треклятый болотник.
К счастью, босс опередил уловку собственного отца. Подскочил ко мне, подхватил под локоток и со словами извинения вывел в холл. Там накинул плащ, взял зонт-трость и, не озаботившись моей верхней одеждой, выставил за порог.
– Босс! – с возмущением воззрилась на него. – А как же мои сумка и пальто?
– Уже в карете. – Он указал на транспортное средство, поджидавшее нас за оградой. – Идите. Я попрощаюсь с матерью и сразу за вами.
Я успела спуститься на две ступени, когда сзади раздалось невероятное:
– Если меня задержат более чем на две минуты, бегите… то есть езжайте сами.
– Вы шутите?
– Более чем серьезен, – ответил Вайзер, но вернулся ранее указанного срока, мрачный и нелюдимый. Стукнул по стенке кареты и, едва экипаж тронулся, покосился на меня.
– Что? – спросила спустя минуту тягостного противостояния взглядов. Моего недоумевающего и его прожигающего.
– Вы совершенно не владеете лицом. Не могли мне достойно подыграть?
Не могла – правда жизни. Мое участие в проделках всегда раскрывали по искрящимся глазам и довольной улыбке. Но это еще не значит, что вот сейчас я соглашусь со всеми обвинениями.
– А вы постеснялись сослаться на мою усталость? Взвинченность, тяжелые последствия после похищения, испуг в мастерской и просто стеснение перед именитыми…
– Не аргумент. С именитыми вы сталкиваетесь чуть ли не каждый день, это во-первых. А во-вторых, заяви я нечто подобное, вы бы на неделю или две остались гостьей в доме моих родителей.
– Уверена, я бы смогла сбежать.
– От моей матери уйти невозможно. Тем более когда на вас все еще зол Бывалый.
– Все претензии к Батяне, – тут же вскинулась я. – Все же потоп был его идеей!
– Ваш Батяня – смотрящий Южного пригорода, к нему с претензиями не подойти. А вот вы…
– Да-да, а я всего лишь ваша личная помощница, – поняла с полуслова и тут же упрекнула: – Которую вы не в силах защитить.
– Хм. – Вайзер порывисто подался вперед. – А чем, по-вашему, я сейчас занимаюсь?
– Едете на работу.
– В семь утра? – скептически вопросил он, и я с неохотой кивнула. Босс прав. Но теперь мне совсем непонятен его первоначальный упрек.
Некоторое время я молчала, разглядывая туманную столицу, затем все же спросила:
– Так чем вам не угодило мое неумение держать лицо?
– Вы не проявили обеспокоенности в связи с поимкой синеглазого, а потому все решили, что я просто не хочу вас с ними делить. – Альхар Эбенитович поморщился.
– Опаньки! И тут все решили, что это вы влюблены в меня? Два-ноль в мою пользу!
«Заноза!» – с досадой прошипел вампир, отвернулся от меня и уделил все свое внимание утреннему пейзажу за окном. Вдалеке слышалось задорное и такое знакомое «Фьюх! Фьюх!», пахло корицей и бергамотом, на улицах появлялось все больше зевающих прохожих и снующих из стороны в сторону курьеров.
– Хорошее начало хорошего дня, – произнес босс, провожая кого-то бегущего веселым взглядом. – Скажите, а какой посыл вы дали вашему голубому?
– Ему… никакого. Я заговорила хлыст. – После такого сообщения нормальный собеседник обязательно поинтересовался бы, как это произошло. Раз уж вчера не удосужился, то спросил бы сегодня, проявил внимание. Но Вайзер промолчал, продолжая следить за кем-то с самым злорадным выражением лица. Тут уже и мне стало любопытно.
