Но и тем, кто не владел искусством судовых работ, бывший капитан субмарины UВ-7 не позволил предаваться праздности. Казачки Тюрморезова, матерясь по адресу «нерусского немца», скоблили и смазывали салом запасные блоки. Спецназовцев Лютйоганн заставил вытащить и протереть газовой смолой якорную цепь, а когда это был сделано - удумал такое, что всякого повидавший Белых счел флотской разводкой вроде продувания макарон или заточки якоря.
А что можно подумать, если клятый тевтон распорядился вытащить на палубу ящик с обшивочными гвоздями, перебрать и каждый - КАЖДЫЙ! - отдраить, покрасить суриком и развесить для просушки? Вий, услыхав о таком издевательстве, взбледнул с лица и так оскалился, что Белых забеспокоился за жизнь обер-лейтенанта.
Лютйоганн же, ничуть не смутившись, разъяснил нерадивцам смысл задания - если гвозди не уберечь от ржавчины, то они, попав в обшивку, проржавеют окончательно и вывалятся, а древесина вокруг отверстия, будет гнить. Так что двое бойцов, матерясь вполголоса, перебирали гвозди, скоблили их суконкой с мелким песком и по одному окунали в банку с корабельным суриком. А третий нанизывал «продукт» на длинный шпагат, растянутый между грот-мачтой и леером, подстелив ветошь, чтобы не закапать палубу суриком.
- Командир, радио с «Владимира»!
Змей высовывался из радиорубки - сооружения из реек и парусины, похожего на курятник. Радиорубка приткнулась между колесными кожухами хоть как-то защищавшими от ударов волн. Предыдущую начисто слизнули волны; слава богу, незаменимую аппаратуру предусмотрительно убрали под палубу.
- Иду! - отозвался капитан лейтенант и поглядел на часы. По расписанию сеанс связи только через тридцать семь минут. Что там у них стряслось, что понадобилось выходить в эфир в неурочное время?
II
- Привет, каплей! Как жизнь пиратская?
- Вашими молитвами, майор. Починились, ползем полегоньку.
Голос то и дело перекрывался треском атмосферных помех.
- Что у вас там за новости? Наваляли французам?
- Как могли. Линейную эскадру уполовинили, армию загнали на плацдарм, в мешок. Сейчас сидят и думают горькую думу. Скоро, надо полагать, лошадей жрать начнут.
Из динамика раздался ехидный.
- Лошадей, говоришь? Вот будет срам для Легкой бригады! Вместо того, чем героически издохнуть от русской картечи, превратиться в конных по пешему. Кардиган удавится от ярости!
- Пока у них там только адмирал Гамелен застрелился. Не вынес, понимаешь, позора... Вчера казаки пленного приволокли, так он много чего интересного порассказал. Англичане с французами, что ни день, хлещут друг друга по морд
- Да ладно? Турок? - расстояние и помехи не могли скрыть изумление в голосе Белых. - И что, наглы с лягушатниками им подчиняются?
- Подчинишься, если Сент-Арно приказал зачинщиков драк расстреливать! Кстати, мы скоро встретимся - наш отряд выходит в крейсерство на линии Варна-Босфор. Корнилов поставил старшим Бутакова, а сам перебрался на «Императрицу Марию». Нахимов ранен, и раньше, чем недели черед три не поднимется, над ним сейчас шаманят Пирогов и наш медик. Даст бог - выкарабкается адмирал. Они, кстати, и за Груздева взялись: переправили его с «Адаманта» в госпиталь, авось что и получится...
- Авось, небось, да накоси выкуси... - вздохнул Белых. - Три кита расейского мироощущения... Андрюх, ты правду скажи - есть шанс, что проф в себя придет и домой нас вернет? Просто хочется понимать, на что рассчитывать. Да и ребята спрашивают...
Андрей молчал. Что он мог ответить?
