ГЛАВА ВОСЬМАЯ
- Классику надо читать, Игореша. - наставительно произнес Андрей. - «В августе 44-го», Богомолова. Там как раз про такой порошочек есть. А то, понимаешь, разбаловались: баллончики, электрошокеры нано, мать их, технологии... Основы забываете!
- Не трави душу! - скривился Белых. - И ведь знал я! Сам применял как-то, в учебном выходе, от собак дорожку следов присыпал. Нашли в лесу охотничью заимку, а там пакетик красного молотого перца и пачка «Беломора». Все закаменевшее, наверное, лет пятнадцать пролежало. Ну, мне это добро не курить... Перетер табак из папирос в пыль, смешал с этой дрянью и воспользовался. Все, как учили!
- Плохо, выходит, учили! Не оправдали товарищ капитан-лейтенант, доверия, оказанного партией...
- Хорош его троллить, Дрон! - не выдержал Велесов, разглядевший веселую хитринку в глазах друга. - Ну, не сообразил, бывает. А тебе, каплей, урок: предки не дураки и не лохи. «Кайенскую смесь» лондонские гопники еще в конце восемнадцатого века применяли.
Велесов постучал пузатым портсигаром по столу, нащупал выступ на торце, нажал. Мелодично звякнула пружина. Белых успел только открыть рот, чтобы крикнуть - «Не надо!», но крышка откинулась и... Велесов вдохнул, сморщился, борясь с неодолимым позывом и, не сдержавшись, чихнул. Из портсигара взметнулось облако красноватой пыли. Друзья, не сговариваясь, кинулись прочь из каюты, сбивая стулья, налетая на стены и друг на друга - глаза у всех троих были плотно зажмурены.
- Поняли, каково это? - с мстительным удовлетворением поинтересовался Белых, когда все трое, сияя красными физиономиями, как стоп- сигналами, устроились на ветерке, на вертолетной площадке. Адская смесь не попала в глаза, но кожа чесалась дико, слизистые носа невыносимо свербели, вынуждая то и дело разражаться оглушительными чихами. - Я пол-суток на стену лез, глаза промывал - ни хрена не помогает!
- А почему вы его не повязали? - спросил Андрей. - Сразу, как только взяли?
- Что, так и вести по городу, связанным? Мы Блэксторма расспросили про Фибиха, так он, сука, даже запираться не стал: знаю, все скажу, только на словах объяснить не смогу, лучше проведу. Я и поверил - в старом городе такой лабиринт, черт ногу сломит! Веду его аккуратненько, под ручку, с другой стороны Змей - в бок наглу ствол упер, чтобы не дергался. Так до места и дошли. Осмотрелись, заныкались в переулке. Выждали момент. Вий Блэксторма держал, пока мы с мичманом на пару сработали. Делов-то на рыбью ногу... В доме, кроме Фибиха был капрал морской пехоты, его мигом успокоили. Вернулись в переулочек. С отходом проблем не предвиделось, дворами добраться до базы - раз плюнуть, дело, считай, сделано. Тут-то я и и лоханулся! Стал я Фибиха перепаковывать, чтобы своими ногами шел, отвлекся - тут этот гад-репортер пыль свою мне в рожу и кинул! Боль адская, я отшатнулся, Ваньку Калянджи с ног сбил. Он молодчина, не растерялся, Фибиха к земле придавил, за горло держит. Змей - он на стреме стоял, в конце переулка, - прибегает, ствол наготове. А все, поздно, Блэксторм, мать его, уже ноги сделал. Ну, мужики меня к берегу, где «Скиммер» заныкан. Карелу по радио скомандовали - бросай все, хватай Фро и туда же. Через два часа были уже на «Улиссе», а я до вечера волком выл, так жгло!
Велесов едва сдержал очередной чих.
- Тебя подвели стереотипы. Привык думать: ежели западный журналист - то непременно какая-нибудь трусливая либеральная сволочь, которая при малейшей опасности принимается вопить о правах человека и неприкосновенности прессы. А здешние репортеры - волчары еще те. На Западе такие после вьетнамской войны, считай, перевелись. Этот Блэксторм, зуб даю, начинал криминальным хроникером и, как полагается джентльмену, ходит с кастетом в кармане. Такому палец в рот не клади, оттяпает по плечо.
- Где сейчас Фибих, на «Улиссе»? - спросил Андрей.
- На «Алмазе». На крейсере карцер имеется, все честь по чести - запоры, окошко зарешеченное. У двери матрос с револьвером, хрен он оттуда куда денется!
- А дальше что? Так и будут держать в карцере?
