зеленые вихри тумана в прозрачных кристаллах мифрита закручивались все сильнее, яростнее, туже и в какой-то момент стали вырываться наружу густыми дымными клубами. Когда концентрация энергии в пространстве, очерченном сторонами треугольника, достигла своего апогея, Гихес окропил пучок акнявиса бессмертного каплями зелья. Растение вспыхнуло, мгновенно сгорая дотла. «Aknira tamris», – произнес арэйн Льда завершающие слова заклинания, зеленый туман резко сгустился, образуя цилиндрический луч, что, вписанный в треугольник, исходил из земли и поднимался на высоту около пяти метров, где, постепенно тускнея, исчезал. Туннель между мирами открыт.
Первым в зеленый луч шагнул Тилар, за ним по приказу Гихеса последовала я. Изображение перед глазами поплыло; закрутился, зашевелился густой туман, со всех сторон окутывая меня, земля вдруг ушла из-под ног, я куда-то ухнула, но уже спустя пару секунд поняла, что стою посреди лесной поляны. Пошатнувшись и слегка накренившись набок после головокружительной смены обстановки, как будто тело вывернули наизнанку и хорошенько измяли, я поспешила отойти, освобождая место Гихесу. Тот появился сразу после меня, потянулся обратно, забирая кристаллы, и вместе с ними успел вынырнуть из зеленого столба за мгновение до того, как свет погас и туннель закрылся.
Пока арэйн снова чертил треугольник, собираясь прямо сейчас возвращаться в Арнаис, я оглядывалась по сторонам. Странно, здесь как будто даже воздух другой – я не могла толком понять и объяснить, в чем отличие, но в то же время отчетливо чувствовала, что оказалась в родном Лиассе, где родилась и выросла, где провела восемнадцать лет своей жизни. Поначалу мир арэйнов казался удивительным, интересным и захватывающим, когда все новое, неизведанное приводит в восторг, когда не устаешь исследовать, познавать, однако в том и дело, что Арнаис был другим, чужим для меня. А сейчас я оказалась дома.
Глубоко вдыхала лесной воздух, особенный благодаря осенней поре, наполненный сладким ароматом вереники – ягоды, похожей на бруснику и по запаху, и по вкусу, только появляется она примерно с середины осени, собирать ее можно до первого снега. Стройные деревья тянулись высоко к небу, простирая к нему тоненькие, разлапистые веточки, будто пытались ухватить его за край и вскарабкаться наверх по голубому полотну. Наверное, к солнцу, остывшему, холодному. Быть может, там, намного выше, до сих пор ощущается его тепло. Я скользила взглядом по однообразному пейзажу, заполненному гладкими стволами деревьев и подмерзшей землей, ловила губами касания слабого, едва ощутимого ветерка, а в душе разрасталась щемящая тоска. Я больше этого никогда не увижу, не смогу вернуться в Лиасс. Неужели мне суждено вот так погибнуть? В чужом мире, ради великой цели, о которой всегда мечтала. Но я мечтала о жизни, не о смерти.
Когда Гихес задал нужные координаты и туннель в Арнаис был открыт, мы в прежнем порядке вошли в туманный зеленый столп и спустя пару неприятных мгновений оказались… в темноте. Привычно сместившись с точки своего появления, удивленно моргнула, протерла глаза, предположив, что проблемы со зрением могут быть вызваны тяжелой энергетической нагрузкой в виде второго перехода подряд. Сначала передо мной плясали зеленые круги, не давая ничего разглядеть, затем, когда за Гихесом закрылся туннель, полная и беспросветная темнота укрыла нас с головой. Правда, длилось это недолго – арэйн Льда быстро создал россыпь голубоватых огоньков, позволивших оценить обстановку. Мысль о том, что Тилар специально не использовал Огонь, всколыхнула в душе неприятные эмоции, которые, как я думала, подавила во мне безнадежность. Странно, неужели я что-то еще чувствую, кроме серого, всепоглощающего равнодушия?
Беглый осмотр привел к выводу, что мы находимся в пещере. Стены, покрытые колючими, неоднородными кристалликами льда, в магическом свете красиво засверкали, заиграли множеством причудливых искр. Под ногами скрипел заледеневший снег, над головой блестели острые сосульки, переливаясь всевозможными оттенками голубого и серебристого. Выдыхаемый воздух превращался в пар, холод, идущий от стен, проникал под одежду, пропитывал насквозь. Я накинула на голову капюшон и, вжав голову в плечи, поднесла руки к губам, надеясь хоть немного их согреть. Взглянув на меня, Тилар все-таки сжалился, призвал каплю огненной стихии, с помощью заклинания позволив ей разлиться по моему телу живительным теплом. Я не стала благодарить – зачем, если эта забота только для того, чтобы я не померла от холода раньше, чем выполню возложенную на меня важную миссию?
Шли мы в полной тишине, нарушаемой лишь звуками шагов, – Гихес никогда не отличался разговорчивостью, Тилар сегодня тоже предпочитал молчать, а мне не хотелось что-либо спрашивать или уточнять. Вскоре впереди показался дневной свет. Округлый, благодаря плавному переходу пола в стены и стен в потолок, коридор закончился, взору предстала невероятная по своей красоте картина.
Похоже, пещера находилась в горе, потому как оказались мы на огромной высоте, в несколько десятков метров, быть может, сорок или пятьдесят – на глаз трудно определить. Окруженная горными хребтами, словно непреклонными, строгими стражами, под нашими ногами распростерлась занесенная снегом долина. Безупречный белый покров без единого изъяна лежал на дне горной чаши идеально ровным полотном, делая долину похожей на волшебное зеркало. Оно не отражало бледно-голубое небо, размазанное наверху блеклыми красками, оно показывало что-то особенное, искристое, радугой переливающееся на солнце. А в центре долины, выбиваясь из общей композиции, стояло нечто странное, напоминающее маленький, провалившийся в сугроб домик из четырех стен и плоской крыши.
Когда мы вышли из пещеры на открытую площадку, что через несколько шагов обрывалась, Тилар расправил крылья, подхватил меня на руки, оттолкнулся от каменной плиты и взлетел. В другой ситуации, вероятно, я бы насладилась полетом, но сейчас разбуженные резким прыжком чувства были отнюдь не восторгом – меня вновь начал охватывать страх. Взмахи сильных крыльев приводили воздух в движение, но с каждым мгновением происходящее все больше казалось каким-то неестественным. Воздух словно противился попытке его всколыхнуть, пытался застыть, вернуться к привычной неподвижности и, наверное, будь это в его силах, вытолкнул бы нас из своих пугающих владений. С приближением к четырехугольному строению, ярче,
