великого человека.
– Здрасте, мистер Марлоу. Т.С. Вудхауз из «Дейли ньюс». – Отрекомендовавшись, он дважды чихнул в носовой платок. – Извиняйте, ужас, а не простуда.
– Примите тоник «Здоровая жизнь» от компании Марлоу. Держитесь того, что реально помогает, – посоветовал полубог.
– Я держусь ирландского виски, вот что мне реально помогает, – парировал Вудхауз. – Только один вопрос к вам: будут ли пророки как-то представлены на выставке «Будущее Америки»?
Улыбка дрогнула.
– Нет.
– Почему же нет? Разве они не свидетельство безграничных американских возможностей?
– Потому что они – свидетельство… назовем вещи своими именами – надувательства. Величайшая нация на Земле не нуждается во всяких базарных фокусах-покусах. Мы верим в возможности и силу человека, который сделал себя сам!
Снова волна восторгов. Вудхауз подождал, пока она спадет.
– Конечно-конечно, кто не любит старого Горацио Алджера?[44] Но вы-то отнюдь не сами себя сделали, а, мистер Марлоу? Ваши-то деньги – из старых.
– Оставьте его в покое! – прорычал толстошеий гражданин в храмовнической феске.
– Ты сам-то кто? Большевик какой? – крикнул кто-то еще и даже пихнул Вудхауза под прикрытием толпы.
Марлоу простер умиротворяющую длань.
– Тише, тише, – сказал он им и повернулся к Вудхаузу, мигом включив обратно гнев. – Я сам проложил себе дорогу в жизни. Не деньги моей семьи сделали все эти открытия. Не они тестировали новые аэропланы и спасающие тысячи жизней лекарства – а я!
– Но таки на деньги вашей семьи, – кротко заметил Вудхауз и снова чихнул.
– Наше фамильное состояние было утрачено в годы войны, как вы, надо думать, прекрасно знаете. Все до последнего цента. Я восстановил его с нуля – и даже увеличил! Вот что такое американский путь!
– Для некоторых, особо избранных американцев.
– Мистер Вудхауз, сдается мне, никакая у вас не простуда. У вас аллергия на чужой упорный труд и успех!
Толпа отозвалась на это взрывом хохота, аплодисментов и криков: «Слушайте! Слушайте!» Солнце лилось на него сверху, как на картине Уильяма Блейка, а Джек Марлоу двигался через волны толпы, как кит, пожимая руки направо и налево; люди кричали его имя, как заклинание удачи.
– Погодите! Эй! – завопил из гущи событий Генри, когда Марлоу поравнялся с ними. – Мистер Марлоу! Мистер Марлоу! Сэр, пожалуйста! Тут одна из ваших самых горячих поклонниц, мисс Лин Чань! Она тоже ученый, как вы!
– Генри! – зашептала в смятении Лин, но было уже поздно.
– Это правда? – солнце милостиво обратилось к нему.
Сердце у Лин заколотилось часто-часто, а зеваки уже расступались, освобождая Джейку Марлоу дорогу – и он двинулся к ней по образовавшемуся каньону. В отличие от остальных, полубог не уставился первым делом на ее скобы и костыли; нет, он посмотрел ей прямо в глаза, а потом поклонился.
– В таком случае я счастлив с вами познакомиться, мисс Чань. Собираетесь посетить нашу выставку, а?
– Я… я очень надеюсь. Сэр.
Марлоу рассмеялся.
– Что-то вы не слишком уверенно звучите. Вот, позвольте мне облегчить вам задачу.
Он полез в карман, нацарапал что-то на листке бумаги и протянул ей.
– Извиняйте, можно мы тут снимочек для газеты сделаем? – встрял Т. С. Вудхауз, подзывая к себе новостного фотографа.
– Замерли! – велел тот из-за черной занавески камеры; крякнула вспышка, взвилось облачко серого дыма, запечатлевая Генри, Лин и ее героя на серебряном желатине для вечности. – Всем спасибо.
– Увидимся весной, мисс Чань, – сказал, отплывая дальше, мистер Марлоу.
– Что там? Что там? – возбужденно зашептал Генри, сворачивая шею, чтобы получше разглядеть бумажку в руках у Лин.
– «Я должен мисс Лин Чань два бесплатных билета на выставку „Будущее Америки“», – прочла Лин.
Внизу красовалась собственноручная подпись Джейка Марлоу. Боже, у нее теперь есть самый настоящий автограф! Судя по физиономии Лин, она колебалась, стоит ли ей упасть в обморок или достаточно будет просто стошнить.
– Я разговаривала с Джейком Марлоу, – пробормотала она, сама себе не веря. – Вот его подпись.
– Ну, право, какие пустяки. Пожалуйста! Нет! Совершенно не стоит благодарности. Никакой. Твое счастье – уже достаточная награда, – скромно сказал Генри.
– Спасибо, Генри, – спохватилась Лин.
