зрение напрямую, что ж, будем действовать как получится.
– Мистер Джонсон?
При звуке Исайиного голоса Билл чуть не подскочил.
– Малыш? Это ты?
– Почему я в кровати? Еще же не ночь.
– У тебя был припадок, – ответил Билл, придвигаясь к мальчишке и держа руки наготове.
– Исайя? Он проснулся? – в комнату ворвалась Октавия, и Билл поскорее отпрянул и сунул руки в карманы.
– Исайя? О, хвала Иисусу!
– Да все со мной в порядке, – сонно пробормотал тот. – Чего все такой шум подняли?
– Я вас, пожалуй, оставлю, – сказал старый Билл и затопал прочь по коридору и вон из дверей.
На улице пела зарянка. Он выпил, и через миг песенка смолкла.
Коллективное бессознательное
Тэта решительно забарабанила в дверь некоего номера в «Уинтроп-отеле».
– Открывай сейчас же, Эвил. Я знаю, что ты там. И буду стучать, пока ты…
Дверь распахнулась, являя взорам чрезвычайно помятую Эви; бархатная маска для спанья торчала на лбу, поверх перепутанных кудряшек. Она наградила Тэту взглядом, предвещавшим убийство.
– Что за дикая идея будить девушку в такое неприличное время, а, Тэта?
Та протолкалась мимо Эви в номер и обозрела пустые бутылки и стаканы, ровным слоем покрывавшие всю комнату. Чрезвычайно грязную, надо сказать.
– Большая ночь выдалась?
– Преогромная.
Эви зевнула и повалилась обратно на кровать.
– Перед самой вечеринкой мы немножко разогрелись тут, у меня. Я познакомилась с этой ми-и-и-илой бурлеск-дивой из «Поукипси» и со славными брокерами из… а, черт с ними, и еще с тем заба-а-авным парнем, очень веселым… представляешь, он может забить четвертной об угол шкафа, причем чтобы он попал точно в стакан с джином на прикроватном столике и… а-а-а-аргх! Ты смерти моей хочешь, что ли?
Тэта рывком распахнула шторы, и вечернее солнце одним ударом нокаутировало царивший в комнате сумрак.
– Это зависит.
– От чего зависит?
– Будешь ли ты еще говорить со мной с этим твоим жеманным акцентом или нет.
Эви потерла виски.
– О, дьявол. Тогда поговори с моей головой, будь другом. Скажи ей, чтобы забила уже играть маримбу у меня на черепе.
Тэта обнюхала несколько ближайших стаканов и нашла один, не пахнувший джином.
– Сиди тут, – распорядилась она, исчезла в ванной и тут же вернулась с полным стаканом воды и двумя таблетками аспирина. – Залпом. То, что доктор прописал.
– А в чем дело-то? – умудрилась поинтересоваться Эви между двумя глотками. – Ты зачем явилась?
На самом деле Тэта неделями пыталась решить для себя, как повести этот разговор. Для начала она свирепо сузила глаза.
– Если хоть слово из того, что я сейчас скажу, просочится наружу, я загоню тебя, как дичь, убью, освежую и сделаю из твоей шкуры пальто.
Эви открыла один глаз.
– У него должна быть шелковая подкладка. Обещай мне, что будет.
– Эвил!
– Ну, ладно, ладно, я заткнулась.
Она изобразила небольшую пантомиму на тему запирания рта на замок и выбрасывания ключа.
– Хотелось бы надеяться, что это действительно работает, – проворчала Тэта, недоверчиво подымая бровь. – Ладно. Слушай. Все эти бегающие кругом пророки…
– Ой, только не надо опять…
– Замок где, ась? – рявкнула Тэта, и Эви присмирела обратно. – Итак, пророки. Ты знаешь среди них каких-нибудь сновидцев?
Эви перекатилась на бок и нахмурилась.
– Ты что имеешь в виду?
– Я имею в виду людей, которые умеют гулять внутри сна, что по твоей Таймс-сквер. Они спят, но при этом остаются в полном сознании.
