Надо было рассказать ей о своих подозрениях насчет О’Банниона и Ли, но она никак не могла себя заставить. Так не хотелось, чтобы все это оказалось правдой, – ради Вай-Мэй… да и ради самой себя тоже.
Поджидая отставшую где-то по дороге храбрость, Лин разглядывала раскинувшуюся внизу деревню; солнце посверкивало на красных черепичных крышах.
– Красиво. Это деревня, откуда ты родом?
– Нет. Я просто однажды увидела ее и запомнила. Я ее очень люблю, – Вай-Мэй мечтательно подняла глаза на лиственную сень у них над головами. – Это была ужасно красивая опера. Настоящее волшебство! Мне было очень грустно, я скучала по дому, но пока я сидела там, на балконе, и смотрела спектакль, вся грусть куда-то подевалась. Теперь всякий раз, как мне нужно, я могу уйти туда – в уме.
Вай-Мэй налила им чаю и искоса поглядела на Лин.
– Кажется, это тебе сейчас нужно где-то спрятаться. Что у тебя стряслось, Маленький Воин?
– Я… – во рту у Лин пересохло.
Она посмотрела в бесхитростное личико подруги, и вся привычная честность оставила ее. Вай-Мэй ужасно расстроится, просто ужасно.
– Дело в этой вашей сонной болезни, да? – предположила Вай-Мэй, и Лин не стала ее поправлять.
– Ты слишком много беспокоишься, сестра, – продолжала та, отгоняя заботы взмахом рукава. – Оставь все свои горести позади – по крайней мере, сейчас.
– Не могу я оставить их позади.
– Конечно, можешь! Горестям нечего делать здесь, в нашем идеальном мире. Если нам тут что-нибудь не нравится, мы просто берем и изменяем это.
Лин даже немного рассердилась.
– Ты не понимаешь! Люди умирают. Мои соседи, в моем городе. И у нас от этого совершенно реальные проблемы.
Крошечная многоножка взбиралась по ноге Вай-Мэй.
– Они ненавидят китайцев. Всегда ненавидели. Называют нас всякими гадкими словами. А потом они приходят за тобой…
Лин раздавила жука пальцем и вытерла руку о траву.
– Ты о чем?
Вай-Мэй наконец посмотрела на нее. Туча пронеслась по лицу, но ее тут же сменила всегдашняя улыбка.
– Ах, милая Лин, я не хочу слышать об этом, не хочу знать, что все это так тебя расстраивает!
– Иногда приходится выслушивать всякие тяжелые вещи.
– Нет. Только не здесь, – Вай-Мэй улыбнулась теплым лучам солнца. – Здесь – никогда.
– Да. Даже здесь. Именно здесь, где так тихо, – Лин набрала воздуху в грудь; слишком долго она откладывала этот разговор. – Вай-Мэй, я искала твою брачную контору, О’Банниона и Ли. Я поспрашивала дядюшку и специально ходила в библиотеку. Похоже, что такой фирмы нет. Их просто не существует.
Вай-Мэй нахмурила лобик.
– Что ты хочешь сказать?
– Я думаю, что это плохие люди и они везут тебя в Америку не выдавать замуж, а… – нужные слова никак не хотели слетать у нее с языка. – … работать.
– Не глупи. Мой дядя сам все устроил. Мистер О’Баннион встретит меня в иммиграционной службе, – решительно отрезала Вай-Мэй. – У меня будет муж и новая, прекрасная жизнь в Нью-Йорке.
– Я в это не верю. Вай-Мэй, они хотят тебя обмануть. Ты будешь служанкой. – Она сглотнула. – Или еще того хуже.
– Зачем ты рассказываешь мне все эти ужасы?!
– Потому что я не хочу, чтобы ты пострадала! Они хотят сделать тебя… – некоторое время Лин сражалась со словом, но все-таки победила его – … проституткой. Ты никогда не выйдешь замуж. Тебе нужно поскорей убираться с этого корабля, Вай-Мэй.
Две слезинки сбежали по щеке Вай-Мэй; губы ее задрожали.
– Это не может быть правдой… Мой проезд на корабле оплачен… Дядя обо всем договорился…
– Прости, – сказала Лин.
– Я не стану больше тебя слушать!
– Я пытаюсь тебя защитить!
– Я не стану слушать! – Вай-Мэй вскочила и отпрянула прочь от нее, тряся головой. – Нет. Ты врешь. Я буду женой американского купца. Хорошего человека! Уважаемого человека!
– Вай-Мэй!
