Генри отбросил штору в сторону. Он вцепился в ткань так, словно она одна еще удерживала его на ногах.
– Генри! Ты правда тут?
Он выдавил что-то похожее на улыбку.
– Выходит, что да.
– Как ты меня нашел?
– Давай поиграем в угадайку: наверное, это ты сама меня нашла. – Он несколько раз судорожно и поверхностно вдохнул. – Держу пари, ты сейчас спишь где-то с моей шляпой в обнимку.
– Да, – сказала Лин, вспоминая. – Да.
Генри шлепнулся на кровать. Шея у него была вся в красных пятнах.
– Лин, нам срочно нужно посмотреть другой сон.
– Не могу… Я не могу. Мне больно…
– Дружочек, ты не чувствуешь никакой боли. Это просто дурной сон, кошмар. Ты можешь проснуться у себя в кровати, как только пожелаешь.
– Нет. Мы должны вернуться туда, в тоннель. Вай-Мэй… Мы должны положить этому конец.
– Хорошо, – сказал Генри, беря ее за руку. – Тогда почему бы тебе не увидеть во сне тоннель? Ты знаешь, о каком я говорю. Тоннель… и мы с тобой оба там.
Его слова пронеслись сквозь ее голову, как торнадо. Она расслабилась, и больничный сон растаял. Лин снова стояла в тоннеле. Кирпичи ярко полыхали уловленными в западню снами, качая силу в колоссальную машину забвения. Генри лежал на земле, совсем слабый и бледный.
– Генри? – прошептала Лин.
Колокольчики… Робкий жестяной перезвон шкатулочной песенки. Шорох задубевших от крови юбок. Она шла к ним.
– Давай, – сказал Генри.
У Лин все еще все болело. Силы было ужасно мало. Если она намерена победить Вай-Мэй, придется превозмочь боль и изменить сон, как Вай-Мэй же ее и учила.
Дыши глубоко.
Сосредоточься.
Одна задача за раз, только одна.
Фигура Вай-Мэй вспыхнула во тьме.
– Что это ты делаешь, Маленький Воин?
Лин не ответила. Всю силу своего ума она направила на то, чтобы вернуть ногам прежний вид. Но у нее ничего не выходило…
– Ты правда думала, что это ты меняла сон во все те разы? Бедняжка, нет. Это была моя сила, а не твоя.
– Нет. Это была я. Я чувствовала.
– Я просто позволяла тебе думать, что это делаешь ты. Чтобы ты была счастлива. Чтобы возвращалась ко мне.
Вся ее храбрость схлынула прочь. Совсем как в тот день, когда ей сказали, что она больше никогда не сможет бегать – и даже ходить без этих безобразных скоб. У нее только что снова отобрали будущее, отобрали выбор, даже не спросясь. Несправедливость мира обрушилась на нее как тумак.
– Ты можешь выбрать быть счастливой – сейчас.
Вай-Мэй обвела рукой выход из тоннеля, и пейзаж загорелся новыми чудесами. Лин в платье из стекляруса отплясывает чарльстон на сильных стройных ногах. Лин стоит перед завороженной толпой на вставке «Будущее Америки» Джейка Марлоу, а сам мистер Марлоу разглагольствует об ее успехах в атомной физике. Марлоу пожимает ей руку, а внизу стоят родители и с гордостью глядят на нее – и все это так близко, что только руку протяни, и схватишь полный кулак мечты…
– Или ты можешь выбрать оставаться несчастной.
Зеркало затуманилось, картинка пропала, но на ее месте возникла другая. Лин ковыляет по улицам Нью-Йорка, а люди глазеют на нее. Лин сидит в глубине отцовского ресторана за тиковой ширмой, совершенно одна…
– Отвратись от мира, сестра, – нежно сказала Вай-Мэй. – Останься тут, со мной, и давай смотреть сны вместе. Если мы еще вон того возьмем, – она кивнула в сторону Генри, – у нас будет столько силы! Ее хватит на много, много снов. Скоро иной мир откроется нам. Вороний король грядет. Он…
Громкий
– Ты бесчестный человек! – вскричала Вай-Мэй, зажимая его голову между ладоней. – Ты будешь страдать, как страдала я.
– Вай-Мэй, стоп! Остановись, и я… и я посмотрю с тобой твой сон, – пообещала Лин.
Та отпустила Генри, и он снова свалился наземь, попытался схватить ее за лодыжку, но она легко шагнула прочь.
