Эпилог
С Ольгой я попрощалась на заре и теперь корила себя, что не проводила лично, отпустила, поверила ее смеху и веселым уверениям, что сама справится, не впервой. Но все же места здесь дикие, непроходимые. И на ее машинке-малютке не доехать. Транспорт ходит лишь до ближайшего городка, а сюда, в глубь карельских лесов, можно добраться лишь на вездеходе. Или пешком. И хотя сестре не впервой по местным лесам пробираться, я слегка волновалась.
Но в этот раз Леля приехала не одна, привезла с собой вихрастого парня с глазами цвета неспелого крыжовника. И я удивилась. Сестра знает, что гостей я не жалую, да и мало находится охотников лезть в карельскую чащу, в гости к такой нелюдимой и странной родственнице. Да и сама Ольга предпочитает здесь отдыхать, а не устраивать романтические посиделки. Она, как и я, любит этот дом, стоящий на отшибе, смотрящий окнами на зеленое озеро и лес, окруженный, словно стеной, мшистыми валунами да вековыми стражами-елями. Говорит, что здесь она дома. Но жить предпочитает в городе, дышать там дождем и туманами, а потом сбегать от каменных мостовых и шумных проспектов сюда. И спутников с собой никогда не брала. Поэтому я на парня смотрела внимательно, хоть и удивленно. Но то, что видела, мне нравилось, и, пожалуй, понятно было, отчего Лелька его решилась привезти в этот дом. Было в вихрастом и смущенном пареньке что-то правильное, настоящее и глубинное. Что-то, что позволяло сказать, что дом его примет, и этот лес примет, и даже Леля когда-нибудь, возможно, тоже примет.
Сестра, как обычно, стоило зайти под сень этих сосен, растеряла свою обычную веселость и проказливость и сделалась молчаливой и задумчивой. И вместе с тем – спокойной. Парень, представившийся Артемом, посмотрел ей вслед удивленно, потому что Лелька сбросила на пороге походный рюкзак, похлопала по бокам Теньку и ушла на задний двор, где была неприметная калитка.
Я же лишь усмехнулась.
– Ну, идем, Артем, потчевать буду, – позвала гостя в дом. – Меня Еленой зови.
– А Оля куда? – не понял паренек.
– С лесом поздороваться, – серьезно ответила я, глядя в зеленые глаза и гадая, как воспримет мои слова. Рассмеется? Или фыркнет презрительно? Но нет, Артем лишь кивнул понятливо.
– Это правильно. – Он стянул с головы трикотажную синюю шапку, помял в руках и закинул голову, восхищенно разглядывая макушки синих сосен. – Я тоже хочу… поздороваться…
– Так иди, – откликнулась я. – Не задерживайтесь только, у меня обед стынет. Выход там.
Я махнула рукой и ушла в дом, скрывая улыбку. Хороший парнишка. С душой. Если они с Лелей поладят, то и мне спокойнее будет. Все же болит сердечко за младшенькую, хотя Ольга и смеется, что это за меня переживать надо. Но я свою дорогу давно выбрала, и сворачивать с нее не собираюсь. А выбрав путь, жить легче, спокойнее.
Из окошка кухни было видно, что парочка стоит на берегу, смотрят на лес и озеро, держатся за руки. Я улыбнулась. Тень тявкнула, требуя угощения, и я потрепала собаку по голове.
– Глядишь, и на свадьбе погуляем, – пробормотала я задумчиво. – Хорошо, правда?
Тень вновь тявкнула, соглашаясь со мной. Или просто напоминая, что солнце к зениту ползет, а бедная овчарка, денно и нощно несущая службу, все еще не кормлена! Я рассмеялась, налила Теньке молока. Та тыкалась мордой почти в кувшин, повизгивая от счастья и колотя хвостом.
– Фу, подожди! Тень, да стой ты! Разольешь все! Нет, ты не овчарка, ты кошка подзаборная! За молоку и душу свою собачью продашь!
Но Тенька лишь с удвоенной силой бросилась к миске, так я лишь в сторонку отошла. Удержать здоровую псину, что вымахала размером с крупного волка, мне было не под силу.
Нагулявшись и наздоровавшись с лесом, вернулись студенты, и по румянцу на щеках обоих я догадалась, что «приветствия лесные» переросли во что-то более интимное. И вновь скрыла улыбку. Лес шумел ласково и добродушно, знать, одобрил, принял. И поцелуи под сенью разлапистых елей уж точно связывают крепче, чем штампы в паспортах и другие глупости. Здесь сплетаются человеческие души навсегда, накрепко. И этот лес всегда остается где-то внутри, у самого сердца, и всю жизнь напоминает, хранит тепло этого самого первого поцелуя, согревает в непогоду…
– Есть хочу страшно! – с порога закричала сестра. – Тень, куда ты растешь, ты лошадь, а не собака! А это кто?
Леля повесила на крюк у порога куртку, сбросила ботинки и уже стояла возле старой деревянной клетки, блестя любопытными голубыми глазищами.
– Кто-кто, – проворчала я. – Сама не видишь?
– Вижу, что ворона! – отозвалась Ольга и сунула палец сквозь прутья. Птица встрепенулась и попыталась его клюнуть. – Ай! Кусается!
– А ты ее не трогай, – посоветовала я, доставая из приземистого старинного комода бабушкины тарелки и расставляя их на узорчатой скатерти. – Ей и
